Тадеуш Доленга-Мостович - Знахарь

Слушая ее, Собек постепенно успокаивался, а затем даже рассмеялся.

– Да стоит ли вам обращать внимание на такого дурня! – сказал молодой человек. – Что он языком треплет, что собака брешет – все одно. Не стоит волноваться из-за этого.

– Легко вам так говорить…

– Легко, не легко – это дело другое, а вот переживать из-за Зенона не стоит. Что он значит для вас?.. Плюнуть да растереть.

– Даже если и так. – Она вытерла слезы. – Но ведь его приятели все слышали, теперь по всему городу молва пойдет. Мне отныне и глаз не поднять.

– Ой, панна Марыся, зачем же вам-то глаза прятать? Ваша совесть чиста – это главное.

– Не каждый поверит, что чиста.

– Кто сам честен – тот поверит, а дурной человек и в костеле грязь найдет. Только на этих дурных нечего и внимание обращать. Вот так: было, минуло и прошло. Видите, – он показал корзинку, – я к садовнику иду, за клубникой. Может быть, пойдем вместе? Хорошая у него клубника, крупная такая. И сладкая.

Девушка улыбнулась.

– Спасибо, но мне надо домой спешить… До свидания.

– До свидания, панна Марыся. А волноваться вам и правда не стоит.

Она приостановилась и сказала:

– Вы так добры ко мне… Я этого никогда не забуду.

Собек поморщился и махнул рукой.

– Да какая там доброта. И говорить не о чем. До свидания.

Мурлыча под нос мелодию какого-то танго, он пошел в сад. Выбрал клубнику, поторговался, заплатил и вернулся домой. Он обожал клубнику. Высыпал ягоды в две глубокие миски, растолок в ступке сахар и густо припорошил им клубнику, чтобы ягоды пропитались. Он любил все делать тщательно.

Затем вскипятил воду, заварил чай, вынул из шкафчика хлеб, масло. Это был его скромный ужин, но сегодня, в честь субботы, его увенчивало такое лакомство, как тарелка сочной ароматной клубники. Вторую порцию ягод он оставил на завтрашний обед.

Потом Собек вымыл посуду, протер ее и поставил на место, снял со стены свою любимую мандолину и вышел.

В летний субботний вечер вся молодежь высыпала на улицы, и особенно много народу было на Коровьем променаде. Господин Собек все время встречал знакомых. К некоторым подходил поболтать и пошутить, другим только кланялся издалека. Он прошел по Виленской улице, по Наполеона, потом к Трем грушам и повернул обратно. Девушки пробовали привлечь его внимание, каждая тянула в свою компанию. Всегда приятно послушать музыку. Но он отказывался и продолжал прогуливаться в одиночестве, время от времени проводя плектром [14]по струнам.

Проходя по Ошмянской улице, Собек заметил на крыльце у Лейзора нескольких молодых людей. Они сидели и покуривали папироски.

– Эй, пан Собек! – позвал один из них. – Идите к нам, сыграйте что-нибудь.

– Что-то неохота мне, – приостановившись, ответил Собек.

– Да чего там, – раздался другой голос. – Садитесь с нами, тогда и охота придет.

– А с вами я не сяду, – отрезал Собек.

– Это почему же?

– Потому что среди вас есть прохвост, а я с такими не хочу иметь ничего общего.

Все замолчали, а третий парень осведомился:

– С вашего позволения, кого это вы имеете в виду?

– В виду я его не имею, – спокойно процедил Собек. – Я его презираю. А если вам интересно, о ком я говорю, господин Войдылло, то это как раз вы и есть.

– Я?

– Да, господин бывший семинарист. Для меня вы прохвост, и приятельствовать с вами я не намерен.

– Пан Собек, что ж вы так человека-то обижаете? – примирительно сказал кто-то.

– Не человека, а скотину. Даже хуже скотины, потому что хамло.

– Да ты пьян, что ли?.. – откликнулся Зенон.

– Это я пьян?.. Нет, пан Войдылло, я непьющий. Я совершенно трезв. В отличие от тебя, это ж ты по канавам ночуешь. И похабно пристаешь к молодым девушкам. Только, прошу прощения, пьяная свинья может невинную и беззащитную девушку на улице при всем честном народе обзывать срамными словами. Вот так вот.

И он проиграл несколько тактов вальса из «Осенних вариаций».

– Это он о Марыське, что у Шкопковой служит, – сообразил кто-то.

– Точно, о ней, – подтвердил Собек. – Именно о ней, на которую такое хамло, как многоуважаемый господин Войдылло…

– Замолчите! – крикнул Войдылло. – Хватит с меня!

– Вам, может, и хватит, а мне мало!..

– Не суй свой нос в чужие дела!

– Кое-кому тоже следовало бы за собой последить. Да темновато. Издалека не видно. А сюда ведь не спустишься, потому что трусишь.

Зенон рассмеялся.

– Вот дурень-то, чего мне бояться?

– А боишься, что по морде получишь!..

– Да ладно вам, хватит, не стоит, – примирительно посоветовал кто-то с крыльца.