Тадеуш Доленга-Мостович - Знахарь

– А кроме того, он пишет, что был с ней помолвлен, называет ее своей невестой и уверяет, что вскоре они должны были обвенчаться.

– Я никогда на это не согласилась бы, – возмущенно произнесла госпожа Элеонора. – Никогда не дала бы своего благословения!..

Господин Чинский встал.

– Я теперь вообще сомневаюсь, принял бы он, наш сын… это наше благословение, даже если б мы его просили об этом! Даже если б умоляли! Эля, неужели ты не понимаешь, что произошло и что могло случиться? Ты не отдаешь себе отчета, что мы едва не убили своего ребенка! Я только молю Господа, чтобы мы не потеряли его навсегда!..

Спокойствие окончательно покинуло его. Он схватился за голову и, расхаживая по комнате, быстро заговорил:

– Я знаю его. Он нам такое не простит! Я знаю его. Он не простит!

– Стас, возьми себя в руки, – слегка дрожащим голосом сказала госпожа Чинская. – Я понимаю твою тревогу и, может, даже разделяю твои опасения. Но хочу только подчеркнуть, что мне не в чем себя упрекнуть. Я по-прежнему полагаю, что обязанность родителей – заботиться о будущем своего ребенка…

– Ему тридцать лет!

– Вот именно. И, несмотря на свой возраст, он хочет дурно распорядиться своей жизнью. Было бы недопустимой слабостью и соглашательством отказаться от своих принципов ради эгоистического удовольствия получить одобрение сына, который собирается весьма глупо испортить свое будущее.

– Иначе говоря, – рассмеялся господин Чинский, – ты предпочитаешь потерять сына, но не отказаться от своего представления о его счастье?..

– Я такого не говорила.

– Тогда что ты сказала?!

– Что я обязана соблюдать свои принципы… но…

– Что «но»?..

– Но у меня не хватает на это сил, и на тебя я тоже, к сожалению, не могу опереться.

Госпожа Элеонора тяжело склонила голову.

– Какой абсурд, моя дорогая! – уверенно отозвался муж. – Допустим, у нас достанет сил и мы не поступимся своими принципами. Во что же тогда превратится наша жизнь?.. Мы выроем пропасть между нами и тем существом, которое является единственной целью нашего бытия, единственным плодом нашей жизни, единственным ее оправданием.

Он положил руку на плечо жены.

– Скажи мне, Эля, что нам тогда останется?.. Что нам останется?.. Ты представляешь себе нашу дальнейшую жизнь?..

Госпожа Чинская кивнула.

– Ты прав.

– Безусловно. А теперь прими во внимание еще и то, что мы не знаем этой девушки. И наша неприязнь к ней основана только на ее низком положении в обществе. Нам известно лишь то, что она служила продавщицей в магазинчике. Однако же мы знаем, что ее полюбил наш сын. Неужели ты думаешь, что он смог бы полюбить вульгарную, неинтеллигентную, глупую особу, словом, существо без всяких достоинств? Разве ты не помнишь, что сама отмечала его наблюдательность, точные замечания о знакомых и критическое отношение к женщинам?.. Почему же, не имея представления о достоинствах девушки, которую выбрал наш сын, мы сразу допускаем самое плохое? Столь же обоснованно мы могли бы решить, что она – неземное создание. И я уверен, а ты знаешь, я не люблю бросать слова на ветер, что бо́льшая часть наших предубеждений исчезнет, когда мы с ней познакомимся.

Госпожа Чинская сидела молча, подперев голову руками и, казалось, неотрывно разглядывала ковер.

– Ну а если в этом случае наши возражения только усилятся, то, поверь мне, – продолжал господин Станислав, – что и Лешек со временем с ними согласится, когда сможет разглядеть ее на нашем фоне, в нашей среде.

– Что ты имеешь в виду?

– Я полагаю, что разумнее всего будет забрать эту Марысю к нам.

– К нам?.. В Людвиково?..

– Естественно. И еще добавлю, что с этим приглашением нам стоит поторопиться.

– Почему?

– Потому что если мы немедленно не выкажем как можно очевиднее свою добрую волю, если Лешек хоть на секунду подумает, будто мы действуем с расчетом и замыслили в дальнейшем оторвать его от Марыси… то будет уже слишком поздно. Кто знает, не забрал ли он уже ее с этой мельницы и не отвез ли к кому-то из своих друзей?

– Тогда что нам делать? – Госпожа Чинская стиснула ладони.

– Как можно скорее ехать туда.

– Куда?.. На мельницу?

– Да. Если еще не поздно.

Госпожа Чинская быстро встала.

– Что ж, хорошо. Вели шоферу подавать машину.

Господин Чинский обнял жену.

– Спасибо тебе, Эля. Мы об этом не пожалеем. Мы стареем, дорогая, и все больше нуждаемся в сердечной теплоте.

Когда он вышел из комнаты, госпожа Чинская смахнула слезы.