Тадеуш Доленга-Мостович - Знахарь

Само собой разумеется, господин Чинский не упустил из виду утверждение экономки, что она застала Лешека за написанием писем. При этом он был так осторожен, что, несмотря на достаточно энергичные требования членов семьи, никого из них в комнату сына не впустил, а потому смог без помех прочитать все письма.

Но когда господин Чинский погрузился в их чтение, руки у него вдруг задрожали, а на лбу выступили капли пота. Содержание писем, дополненное рассказом экономки, не оставляло никаких сомнений и даже слишком хорошо объясняло причины апатии сына и его внезапного отъезда.

А когда вернулась жена, господин Чинский попросил ее прийти в кабинет и коротко описал недавние события, а также представил всю ситуацию с их сыном.

– Лешек сегодня утром вызвал к себе садовника и велел ему срезать чуть ли не все цветы в оранжерее. Он сказал, что сам заберет их, но не объяснил, для чего они ему. Потом сел писать письма. Но прежде чем я дам почитать их тебе, дорогая Эля, должен предупредить: они уже не актуальны и опасность миновала.

– Какая опасность? – деловито осведомилась госпожа Чинская.

– Намерение Лешека покончить с собой.

Госпожа Элеонора побледнела.

– Какая чепуха! – воскликнула она, нахмурив брови.

– Читай! – ответил муж, протягивая ей исписанные листы бумаги.

Читала она быстро, и только участившееся дыхание свидетельствовало о том, каких неимоверных усилий это требовало. Закончив чтение, госпожа Чинская сидела молча, с закрытыми глазами. Лицо ее внезапно осунулось и постарело.

– Где он? – тихо спросила она после довольно продолжительной паузы.

– Послушай. Итак, письма остались лежать на столе, потому что в комнату вошла Михалевская. Лешек спросил ее, на каком кладбище похоронили ту девушку, о которой он с таким отчаянием пишет в своих письмах. Разумеется, Михалевская удивилась и объяснила ему, что девушка жива. И сказала, где ее можно найти. Можешь себе представить, какое впечатление произвело на него это известие. У него случилось нечто вроде нервного припадка. А потом, точно обезумев, Лешек помчался на конюшню запрягать лошадей. Прежде чем он уехал, ему едва успели поднести шубу и шапку. Поехал он в сторону Радолишек, разумеется, на эту разнесчастную мельницу, где, как тебе известно, живет та самая Марыся.

– Ты послал кого-нибудь за ним?

Господин Чинский пожал плечами.

– Это было бы бессмысленно. А впрочем, он не один, с ним кучер. Я ждал твоего возвращения и пока не принимал никаких решений. Однако же я обдумал сложившееся положение вещей и пришел к определенным выводам. С твоего позволения…

– Я слушаю.

– Итак, прежде всего нам известно, что чувства Лешека к той девушке – это не мимолетное увлечение, а глубокая любовь.

Госпожа Чинская прикусила губу.

– Но это же абсурд!

– Лично я полностью с тобой согласен. Но нам приходится считаться с объективными фактами. А неоспоримым фактом является то, что он ее любит. Никто не собирается кончать с жизнью из-за потери какого-то просто весьма симпатичного человека. Это раз. А теперь он узнаёт, что она жива. И переживает такое потрясение, что пугает всех домашних. Ничего удивительного. Человек, который несколько месяцев находится в крайне угнетенном состоянии духа и обдумывает только, каким именно образом покончить с собой, вдруг обретает все, что он, казалось, потерял безвозвратно. И тут же припоминает, что именно ты, его родная мать, сообщила ему о смерти девушки. Он понимает, что мы оба не удосужились сообщить ему, что она выздоровела. А теперь представь себе, как сын осуждает нас, как он должен нас осуждать!

Госпожа Чинская прошептала:

– Но ведь я ему не лгала. Во всяком случае я была уверена, что говорю правду.

– Да, разумеется, но, когда ты все-таки убедилась, что это неправда, решила утаить ее.

– Я не утаивала. Просто я полагала, что эта девушка не настолько интересует Лешека, чтобы писать ему о ней.

Господин Чинский сделал неопределенный жест рукой.

– Ошибаешься, дорогая Эля. Ты тогда совершенно определенно сказала мне, что Лешеку не следует сообщать о выздоровлении Марыси.

– Но ведь ради его же пользы.

– Это уже другой вопрос.

– Ради его же пользы… Я хотела, чтобы эта связь побыстрее выветрилась у него из головы.

Господин Чинский нетерпеливо заерзал в кресле.

– Неужели ты и сейчас можешь называть это связью?.. Сейчас, когда ты прочла это письмо?..

– Ну, я совершенно не настаиваю на этом слове.