Алексей Притуляк - Санаторий

Их сомнения неожиданно и решительно развеял Чиполлино. Он вдруг нелепо подпрыгнул на месте, а потом уверенно шагнул в чёрную вязкую жидкость. Остановился, замер на мгновение, то ли прислушиваясь к ощущениям от этой жуткой влаги, объявшей ноги, то ли обретая точку опоры. Сделал ещё шаг. И, взмахнув руками, не успев даже испугаться и только издав напоследок звук, похожий на икоту, ухнул в эту таблицу Менделеева с головой.

Повисла тишина. Никто не шелохнулся, не произнёс ни слова. Не слышно было ни взбулька, ни всхлипа реки, проглотившей нежданную добычу.

Все замерли и молча ожидали появления Чиповой головы над маслянистой поверхностью реки. Но прошла минута, другая, а голова так и не появилась.

– Унесла дитё река, знать, судьбинушка така, – произнёс Ездра.

И тут голова Чипа почти бесшумно возникла над течением, улыбающееся лицо его повернулось к стоящим на берегу, рот жадно, со стоном втянул воздух, рука махнула, то ли успокоить, то ли в попытке ухватиться за ничто, и бедолага снова ушёл под воду.

– Даже утонуть не может без этой своей идиотской улыбки, – зло сказала Кундри.

И тут же, с громким шумом Таилиэта плюхнулась в воду и исчезла в её черноте, оставив за собой лишь едва заметное волнение, какое вызвала бы муха, упавшая в тарелку супа.

– Вот и правильно, – кивнула Кундри. – Надеюсь, она не умеет плавать. – И деловито бросила: – Уходим!

– Куда? – напрягся Ездра.

– От этих, – Кундри кивнула на воду. – Я не знала, как от них избавиться. Спасибо, сами догадались.

– Ты совсем того? – уставился на неё Иона. – А если кто-то из них Спящий?

Кундри смерила его хмурым взглядом.

– Тебя, Иона, она, похоже, сумела обработать, да?

– Я никуда не пойду, – отрезал он.

Собственно, и не успели бы они никуда уйти, потому что две головы – Таилиэты и Чипа – появились над водой. С мокрых волос их стекали на лицо потоки грязной жидкости. Чип улыбался и одной рукой держал за волосы психологиню. Другой он начал грести к противоположному берегу.

– Молодец, Чипушка! – крикнул ему Ездра. – Ждёт тебя медаль за спасение, это, утопающих из дела рук самих утопающих.

Иона кивнул и первым ступил в воду.

Жидкость была противно тёплой, густой и тяжёлой, вонючей и скользкой, так что плыть в ней было тяжко и тошно (а плыть – пришлось, потому что на втором шаге илистое дно ускользнуло из-под ног обрывом, который – кажется, прав Ездра – намекал на неимоверную глубину. Вот потому-то, похоже, Чип и не выныривал так долго, что пытался достать до дна.) Иона чувствовал себя мышью, попавшей в кисель. Плавать он и в обычной-то воде был не мастер, а уж в этой жиже его уже через несколько секунд обуяла паника – ему казалось, что река втягивает его в себя, как живой организм, норовит проглотить и переваривать, переваривать дни, недели и месяцы, прежде чем выплюнуть на неведомый берег в неизвестных пространствах грязные кости.

И едва он выбрался на противоположный берег, где уже тряслись от холода Чип и роза Шарона, сразу же без сил повалился на хрусткую мёрзлую траву. И вонючая грязь потекла изо всех его потаённых мест, и тут же пустопорожне вырвало желчью, а потом за дело взялся холод – устремился под одежду, под кожу, под мясо – до самых костей.

– Вы… вы… вы дум…маете эт-то Ч-чип? – кое-как выговорил он рискуя прикусить язык – так его трясло.

Роза Шарона не ответила, только пожала плечами.

И на кой чёрт она кинулась спасать Чипа, если плавать не умеет? Это хорошо ещё, что Чип не такой дурак, каким выглядит…

После купания необходим был костёр. И слава богу, в овраге неподалёку нашлись какие-то трухлявые влажные обломки, которые поначалу напрочь отказывались гореть, и только мастерство Ездры помогло тщедушному огоньку, добытому ценой жизни десятка спичек, набрать силу.

Фуфайки пришлось сбросить, потому что у них не было никаких шансов просохнуть. Психологине с её курточкой было проще – лёгкая болоньевая куртёшка без подкладки. Теперь у розы Шарона все преимущества: через час куртка просохнет и снова будет какой-никакой защитой от холода, а остальным, в рубахах да пуловерах…

Сидели впятером вокруг чахлого костра и тряслись молча, бездумно, пока огонь делал своё дело, и лишь когда мало-мальски согрелись и хлебнули по глотку спирта из фляги, невесть откуда извлечённой Кундри, лишь тогда ожили, зашевелились мысли.

– Похоже, ничего в этих местах страшного, – сказала Кундри. – Все эти жуткие россказни оказались байками ни о чём. Это чтобы мы за колючку не лезли. Так ведь? – повернулась она к психологине. Та не ответила даже взглядом.