Владимир Шуля-Табиб - Еврейское такси

Самый главный еврейский праздник Иом-Кипур. Он проходит на удивление тихо, в постах и молитвах. Ну, а у меня это обычный выходной. В этом году на праздник выдался солнечный и мягкий денек грустной осени. У меня в кармане сорок долларов, я гуляю по Квинсу.

На углу Квинс-бульвара и 90-й стрит стоит ларек, а в нем орехи, фисташки, газеты. Много ли нужно праздношатающемуся? Продавец в белой полотняной рубахе до колен, белых, похожих на солдатские кальсоны, штанах. Он доброжелателен и учтив, лучезарная улыбка под черными, как смоль, усами, такие же густые волнистые волосы, сильно горбатый нос — где-то я уже видел его.

Купил у него мешочек очищенного арахиса, остановился рядом, благо других покупателей не было, и мы постепенно разговорились.

По одежке признал я в нем афганца и не ошибся: он родом из Кундуза, сбежал оттуда в 1983 году. А за три года до того, в 80-м, пришли в Кундуз шурави-аскеры, убили его отца и брата, а ему удалось убежать.

Шурави-аскеры — это мы, советские солдаты. Восьмидесятый год, Кундуз — да, это были мы. Десантно- штурмовая бригада, мы опекали этот район. И вдруг вспомнил, где мог видеть этого парня.

… Лунная ночь в Кундузе. Тишина. Разведвзвод окружает два дома: по агентурным сведениям, там душманы. Ведет нас афганец-активист (я их про себя называл полицаями — очень похожи).

Кроме разведчиков, начальство добавило во взвод меня как доктора и Семку Файнштейна, молоденького прапорщика-связиста. Впрочем, Семка сам напросился: надоело сутками сидеть на центральном КП и выслушивать бесконечные подколки насчет успешной войны в тылу.

Мы с Семкой обходим дом слева, а разведчики уже ворвались в центральные ворота, слышны крики, стрельба.

Вдруг из-за угла выскочил парень лет восемнадцати, в чалме, весь в белом, с пистолетом в руке. Он с ходу пальнул по нам и лихо перепрыгнул через двухметровый дувал. От неожиданности мы чуть промедлили, уже вдогонку послали несколько очередей и, конечно же, промазали — слышен был удаляющийся стук каблуков. Ну что тут поделаешь, если я не Сталлоне, а Семка даже отдаленно не напоминает Шварценеггера. Лезть на дувал не очень-то хотелось: черт с ним, одним «духом» больше, одним меньше.

Я всматриваюсь в лицо афганца: он или нет? Черт его знает, было ведь 14 лет назад, да еще ночью. И видел-то я его секунд пять, не больше. Если бы больше — одному из нас не жить! Он безмятежно улыбается, я улыбаюсь ему — ну до чего ж похож!

На следующий день мы с Иосси сидим в офисе, ребята дремлют в своих машинах. Звонков нет. Видно, евреи после Иом-Кипура и сурового поста наелись и спят, им не до поездок.

— Иосси, как же так? А, Иосси? Я стрелял в него, он стрелял в меня, а теперь он продает мне фисташки и улыбается! Что за неразборчивая страна! Вот, скажем, вьетнамцы и корейцы — они ж воевали с Америкой! А в Нью Йорке полно и тех и других. И черт знает, кого здесь только нет! Это ж пороховой погреб, а не страна!

— Май фрэнд! Это фри кантри, свободный страна! Ты удрал от своё правительство, он удрал от тебя и твоих друзей. Вы оба беженцы — ферштейн? Если б ты приехал одновременно с ним, могли в одном классе учить английский и даже сидеть на одной парте, и был бы у вас один на двоих учебник английского! Как у меня когда-то: я ходил в эту школу вместе с арабами. Это фри кантри, май фрэнд. Все есть равны. А когда кто-нибудь чуть-чуть равнее других — это уже есть социализм, мой друг. Он продал тебе фисташки — все о’кей. Если он вдруг убьет тебя, будут разбираться и, скорее всего, его посадят. Но учтут, что ты и твои друзья убили его родных. Это фри кантри, май фрэнд, и к этому надо привыкнуть.

Ты прав, Иосси. Ты мудрец, а я хоть в сто раз образованнее тебя, но тупица, стьюпид. Фри кантри!

Сегодня у нас с Иосси горе: «Нью Йорк Никс» позорно проиграл «Бостон Селтикс»! Господи! Было бы кому… Никому, кроме нас с Иосси, это неинтересно: музыканты, даже бывшие, народ утончённый, и смотреть на десять двухметровых горилл, с треском вколачивающих мяч в корзинку сверху вниз, считают слишком примитивным развлечением для умного человека. Правда, «умник» Изя ещё вчера был уверен, что анапест и амфибрахий — древние то ли поэты, то ли философы! Причём, как он выразился дословно: «то ли из Рима, то ли из Греции — точно не помню, но откуда-то оттуда, из Междуречья». Но мы с Иосси баскетбол просто обожали, поэтому долго ещё обсуждали, как глупо раз за разом промахивался с трёхочковой линии Чарли Уорд, как не шёл бросок у Хьюстона, как «сломали» Кэмби, как удалили за грубость Лэрри Джонсона — короче, пытались, если не оправдать, то хоть понять! — тема хотя и вечная, но не бесконечная, а вызовов всё нет. Посему Иосси начал говорить о бейсболе, но тут уж — извините! Смотреть, как здоровенные мужики бьют тяжёлой дубиной по маленькому мячику, а потом бегают, как сумасшедшие, неизвестно зачем…