Борис ШТЕЙМАН - Ночная пуля

- От квартиры? - валяет дурака Серега. - Не надо бы вам их давать, - размышляет он вслух. - Невоспитанных людей на­до же как-то учить... Ну, да ладно! - бросает ей ключ в ка­бину.

Машина, обдавая нас бензиновой гарью, укатывает восвояси.

- Движок бы лучше отрегулировала, стерва эдакая! - плю­нув ей вслед, комментирует Серега.

Мы расстаемся.

- До вечера! - хлопаю его по плечу.

- До вечера! - как эхо вторит он и тоже хлопает меня по плечу.

Иду доваривать свою кашу и думаю, не скажется ли такая диета на моей потенции. Пока, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить...

"Власть не может быть плохой или хорошей... - помешиваю старинной ложечкой с нашей семейной монограммой кашу. - Она может быть плохой или... очень плохой!" Мысль не нова. Но позволяет определить позицию как вечно-безразличную оппозицию, продолжая помешивать кашу, мгновенно достаю нож и бросаю его в старинный буфет. Нож с силой втыкается в тем­ную мореную дубовую поверхность. Она вся испещрена следами от прошлых попаданий. "Жизнь дороже старины..." - меланхолия начинает овладевать мной. Бросаю к чертовой матери эту кашу, хотя такого цвета лица у меня не было в самые лучшие застой­ные годы.

Поднимаюсь к Михалычу. Стучу и запоздало думаю: "А вдруг он дома? И ничего! Сообщу про Ильича!" Мои опасения не оправдываются. Открывает дверь Элла.

- Я тебя жду, жду! Противный! - в нетерпении говорит она.

- Мы же не договаривались! - удивляюсь я.

- Ну не будь таким... - она мнется, подыскивая нужное слово, - дураком!

Она расстегивает пуговицы моей рубашки. ,

- Быстрей! - торопит она.

- Но я же еще не ел! - поддразниваю ее.

- Потом, потом... - шепчет она, прерывисто дыша...

"У нее божественная шея..." - думаю безразлично. Мы лежим без сил на все том же злополучном ковре. На нас смотрят люди с полотен Михалыча.

- Где твои жемчужные бусы? - интересуюсь я.

До Эллы не доходит смысл вопроса, она еще не вернулась в этот мир. Приходится повторить.

- Зачем тебе? - наконец звучит ответ-вопрос.

- Нужно! - "великолепное слово!"

- Эта сучка Эн взяла! Представляешь?! - Элла чуть приподнимается, опираясь на локоть. Гнев искажает ее умиротворенное до этого лицо: - Ты ведь тоже спал с ней?!

- Ну что ты! Как тебе не стыдно! - увещеваю ее и неожиданно сообщаю: - Ты знаешь, что Валентин Ильич скончался?

Слежу за реакцией.

- Знаю... - не сразу отвечает она, отворачивается, вста­ет, одевается и уходит.

Ильичу бешено, просто фантастически везло в той, как оказалось, его последней игре. С первой же раздачи к нему пожаловал мизер. Причем сразу "железный". Потом подряд две девятерных, десятерная. Снова мизер. В общем, настоящий обвал! Не говоря уже о более мелких удачах. Короче, играл фактичес­ки он один. Это всех изрядно раздражало. Такая невероятная пруха! Они даже повздорили с Серегой. Ильич бросил на стол, кажется, пикового короля. И сразу же взял его назад. А Серега заскандалил: карте место. Ильич, который в другое вре­мя ни за что бы не уступил, так как остальные партнеры свои фишки на стол не выложили, на сей раз великодушно, даже, я бы сказал, снисходительно-оскорбительно уступил и все равно свои набрал. Не к добру было такое везение, не к добру! Нам с Михалычем не везло. Она все время от нас ускользала. И ве­лосипед-то у нее был обычный, дамский. У калитки своей дачи она резко тормозила, так что заднее колесо с пестрой сеточкой шло юзом, велосипед становился перпендикулярно забору, и она въезжала в калитку, которую ей услужливо открывала то ли баб­ка, то ли нянька. Будто ждала там каждый раз ее возвращения. А может быть, действительно ждала. В зеленых обтягивающих трико девица выглядела просто великолепно. "Возможно, она циркачка?" - гадали мы, прячась от солнца в тени большого дерева и напряженно вглядываясь в конец дачной улицы. У меня был полугоночный велосипед, на котором я быстро набирал скорость, но все равно каждый раз не успевал. И мы вихрем проскакивали мимо ее калитки, сначала я, потом Михалыч на своем дово­енном драндулете. Конечно, тот Михалыч к этому никакого отно­шения не имел. Этот был гораздо старше, лет на тридцать. Но ведь и девчонка с велосипедом тоже была давно. Так что, воз­можно, что это те же самые люди. Правда у того был большой нос и густые темные брови… Но за столько лет нос мог похудеть и уменьшиться, не говоря уже о возможности пластических опе­раций, а брови выцвести и слегка выпасть... Но Михалыч, партнер по игре, старше меня лет на десять. А тот был моим ровес­ником! Тоже ни о чем не говорит. Я же не спрашивал, сколько лет тому парнишке, моему дачному приятелю. При помощи диеты и специальных йоговских упражнений можно и в девяносто вы­глядеть, как в тридцать...