Хербьёрг Вассму - Наследство Карны

Не оказался исключением и голодный доктор. Олине остановила его движением руки, когда он хотел подняться, чтобы разбудить одну из служанок. Ужин ему стоит под салфеткой в буфетной.

Вениамин устало улыбнулся и пожелал Олине покойной ночи.

Но Олине сказала еще не все. Она была сердита.

— Новая служанка из Страндстедета все разболтала Ханне.

— Что разболтала?

— О профессорских дочках из Копенгагена.

Он остановился в дверях.

— Понятно.

— И Ханна заболела.

— Заболела?

— Да, прости, Господи, меня, грешную! — Олине высморкалась.

— Ты хочешь сказать… Что с ней? Она действительно больна?

Олине кивнула, колыхнувшись всем телом. Потом откинулась на подушки, как готовый к схватке морж.

— Ты должен с ней объясниться. Сейчас же!

— Что ты хочешь? Чтобы я пошел к ней?

— Ей нужен доктор.

Вениамин забыл об ужине, ждавшем его в буфетной. Олине по скрипу шагов следила, куда он пойдет. Он поднялся по лестнице и остановился перед дверью Ханны.

Может, она уже спит? Нет, он уловил за дверью какое-то движение.

Вениамин осторожно постучал.

— Войдите, — ответил едва слышный голос.

Он вошел, и его встретил полный недоверия взгляд.

— Олине сказала, что ты заболела…

Ханна не ответила. Его словно ударили в солнечное сплетение.

Вениамин исчез, остался доктор, он сел на край кровати и положил руку Ханне на лоб.

— Температура нормальная, — сказал он.

Она смотрела на него пустыми глазами.

— Ханна, — позвал он и погладил ее по щеке.

Она схватила его руку и сжала, словно тисками.

— Уходи! — сердито сказала она. — Да, я больна с тех пор, как в детстве увидела тебя с Элсе Марией у летнего хлева, — Думала, никогда не осмелюсь сказать тебе это. Но вот сказана. И теперь, когда твоя возлюбленная из Копенгагена приедет в Рейнснес, помни, что в Страндстедете больна Ханна.

Она как будто рухнула в пропасть, и это была его вина.

Вениамину стало тяжело, но он продолжал сидеть.

— Ханна? — шепнул он через несколько минут.

Она не ответила.

— Я мог бы сказать, что она вовсе не моя возлюбленная, и это была бы правда… Ты мне веришь?

— Нет!

— Хочешь снотворного?

— Нет.

Понимая, что это безумие, Вениамин сбросил сюртук и башмаки. Потом забрался к ней в постель. Просунул руку ей под голову и ждал, что она оттолкнет его. Она не оттолкнула.

Его обожгло ее тело под тонкой ночной сорочкой. Он повернулся к ней и обнял другой рукой.

— Помнишь, как мы маленькие спали в одной постели?

Она не ответила. Только закрыла глаза и отпустила его руку. Он двумя пальцами осторожно погладил ее запястье.

— Никто на свете не сделал для меня столько, сколько ты. Ты приехала встретить меня в Бергене. Я помню, как ты вдруг появилась там передо мной. И ты всегда так добра с Карной.

К ним заглянуло полуночное солнце. Оно перебралось через дорожный саквояж Ханны, стоявший в углу. Забралось на спинку кровати.

— Мне следовало рассказать тебе об Анне. Но я не решился. Не думал, что это так важно. К тому же ты рассердилась на меня, когда мы виделись в последний раз.

Он сознавал, что это звучит неубедительно.

— Ты сказал, что мне нужен жених, а сам…

— Это было глупо, — быстро перебил он ее.

Прикрыв глаза, она наблюдала за ним:

— Я не твоя собственность, хотя мы и выросли вместе.

— Я знаю, — согласился он.

— И ты не должен требовать, чтобы я всегда была у тебя под рукой, ведь ты скрыл от всех, что позвал сюда свою возлюбленную из Копенгагена.

— Ты права.

— Чего ты от меня хочешь, Вениамин?

Он глубоко вздохнул, время работало на него. Полуночное солнце достигло руки Ханны, лежавшей в желтом гнезде на одеяле.

— Во всем виноват я, — начал он. — Я запутался. Когда думаю, что мне придется всю жизнь прожить в Рейнснесе… Мне здесь тесно. Здесь нечем дышать. И всегда приходится плыть морем. У меня к нему не лежит душа. Я боюсь один идти под парусом в непогоду. Никогда не слышал, чтобы Андерс или кто-то другой боялись моря. Я живу здесь и мечтаю о другой жизни. Далеко отсюда. Господи, о чем я только не мечтаю! Даже о том, что могу стать известным специалистом. Разве это не глупо?

— Нет.

Он смотрел в ее расстроенное лицо. И в порыве благодарности за то, что она понимает его, чуть не сказал ей: «Давай уедем, Ханна! Давай вместе уедем отсюда!»

Но не сказал. И пустота, навалившаяся на него от этого, стала невыносимой. Тем не менее он как ни в чем не бывало продолжал лежать рядом с ней.