Владимир Файнберг - Навстречу Нике

Во время нашего разговора отец Александр вышел в ванную принять душ. Когда он вернулся, я сообщил ему о сути дела, о том, что меня просят срочно вылететь в Ашхабад.

— Вижу, уже согласны. А как же ваша рукопись?

— Возьму с собой. Заберусь в какой–нибудь заповедник. Там поработаю.

— Тогда – с Богом! В заповедник… Ох, и завидую я вам! В заповеднике сейчас, осенью, наверное, полно зверей, птиц… Не довелось побывать в Азии, ни разу.

— Ничего, батюшка, как–нибудь побываем вместе.

Тогда я даже предположить не мог, что через несколько лет мои слова сбудутся, вдвоём пространствуем по Самарканду, Бухаре и Хиве целый месяц!

…Я прилетел в Ашхабад утром. Прямо к самолёту подъехала белая «Волга», на которой я был отвезён к дому председателя Совета министров. Дом–коттедж находился в центре города, среди сада, обнесённого высокой сетчатой оградой. Милиционер, стоящий у своей будочки при входе, едва взглянув на мой паспорт, пропустил в калитку.

Хозяин, его русская жена и дочь уже ждали с завтраком.

Ещё в прошлый свой приезд, когда по заданию «Литературной газеты» я был на работе в кабинете второго лица в республике, меня поразила непохожесть этого человека на Большого Начальника. Он держался неофициозно, сразу ухватил суть проблемы, в которой я хотел разобраться. Кто–то сообщил ему тогда, что я вылечил в городе нескольких больных.

Выглядел он плохо. Застрявший камень истерзал его.

Я готов был приняться за дело сразу после завтрака.

— Сколько времени займёт лечение?

— День. От силы два, – ответил я.

— Сегодня суббота, завтра воскресенье. Вы не против, если уедем на дачу?

— Всё равно.

Отъехав сравнительно недалеко от Ашхабада, мы оказались в изумительно красивом ущелье, в местечке, называемом Фирюза, близ самой границы с Ираном. Здесь было не по–ноябрьски тепло. Солнце освещало вершины окрестных гор, леса на их склонах, знаменитое семиствольное дерево–гигант, называемое «семь братьев». Под ним фотографировались экскурсанты. Повсюду доцветали кусты роз.

«Батюшку бы сюда… – подумал я, когда, въехав в открытые часовым ворота, «Волга» остановилась возле дачи. – Отдохнул бы, насладился кристально чистым воздухом».

К нам подошёл садовник с секатором в руке, поздоровался по–туркменски. Внутри дачи в одной из комнат у большого бильярда играл сам с собой в «пирамидку» какой–то хмурый человек.

— Познакомьтесь. Мой друг. Министр нефтяной промышленности.

— Играете в бильярд? – с надеждой спросил он.

— Давно я не брал в руки кия, – солидно ответил я и сообразил, что в самом деле давно, с тех пор как обыграл–таки Бондарчука.

Но сначала мы с предсовмином занялись делом.

Он стоял передо мной в спальне, и я водил у его тела левой, более чувствительной ладонью, искал место, где находился камень. Действительно, его заклинило на выходе из правой почки. Убедившись в этом, стал сильными, вибрирующими движениями своих кистей, розовыми лучами, исходящими из пальцев, долбить по нему, разбивать… Беззвучно молил Бога, чтобы, если это Ему угодно, помог исцелить этого человека.

Потом я повернул пациента спиной к себе. Проделывал ту же самую процедуру, учащая ритм. Пот катился по моему лбу, выскакивало из груди сердце.

— Немного закружилась голова, – промолвил больной. – Шатает.

Я прекратил сеанс. Велел ему выпить стакан воды. Полежать. А когда пройдёт головокружение, заняться каким–нибудь физическим трудом, попрыгать.

…Забавно было наблюдать, как мой подопечный неуклюже, но старательно скачет через найденные в чулане прыгалки своей дочери. Потом он позвал меня за собой наружу, в сад. Отпустил садовника домой. Сам принялся подрезать секатором кусты роз, готовить их к зиме.

— Молились, когда лечили меня? Верите в Бога?

— Да.

— На вас глядя, этого не подумаешь… Дикость.

— Если камень выйдет, а он должен выйти к утру, это будет по воле Божьей… Слышали о Христе? Он говорил своим апостолам: «Будете делать больше, чем я»…

— А вы апостол?

— Нет, конечно, – ответил я и вспомнил, что когда отец Александр крестил меня, он очень серьёзно произнес: «Отныне вы, Владимир, священник и царь!» Даже страшно стало, что я забыл об этих словах.

— Вам хорошо, вы, наверное, счастливы, – предсовмина вдруг перешёл на шёпот. – Не думайте, эта дача не моя – государственная, правительственная. Дом в городе – тоже. Машина – тоже. Был инженером–геологом. Наш первый секретарь ЦК держит меня за горло, пытается приобщить к свои грязным делам. Выслуживается перед Брежневым. Недавно заманивал в сауну с бабами. Как вы думаете, чем это кончится?