Владимир Файнберг - Навстречу Нике

С самого начала я заподозрил, что связь между этими, казалось бы, несоединимыми мирами, существует. И то, что я оказался на их перекрестье – неслучайно. В чём заключается разгадка, я до поры не понимал, но постоянное ощущение того, что я, наконец, вышел на свой путь, где не нужно делать карьеры ни литературной, ни кинематографической, что я попал в Настоящее Приключение, приподнимало…

С тех пор эта наша квартира на Красноармейской улице стала для меня лишь базой, куда я приходил ночевать после кончавшихся очень поздно занятий в лаборатории, или на короткое время возвращался из длительных командировок в глушь заповедников на границах с Ираном и Афганистаном.

С точки зрения многих знакомых новый разворот моей жизни показался им странным, если не безумным. «Потеря темпа, Володя! Потеря темпа, – говорил один преуспевающий. – Ты перестал бывать в Союзе писателей, в «Национале», не появляешься в издательствах. А что с твоим кино?»

Что бы они потом, после перестройки, не писали, как бы не честили Советскую власть, именно при Советской власти тогда, к середине семидесятых годов, им комфортно жилось – заимели квартиры, дачи, выходили книги, фильмы. При этом, подобно нищим, они тянулись ко мне, чтобы урвать с барского стола крохи новых знаний. Только крохи. Я был щедр. Рассказывал о том, что происходит в лаборатории, готов был делиться редкими книгами, ещё не изданными рукописями людей, свидетельствующих о вторжении в их жизнь необычайного… И столкнулся с удивительным феноменом: никто не хотел вникнуть в суть дела, ознакомиться например, с сочинением Мейстера Экхарта, с описаниями духовных потрясений, испытанных преподобным святым Серафимом Саровским или афонским старцем Силуаном, в сущности нашим современником.

Все боялись. Боялись того, что нарушится их ощущение комфорта, обнажится иллюзорность их существования.

Когда я прямо говорил им об этом, некоторые избрали хитроумный способ самозащиты. Якобы заботясь о моём душевном здоровье, они талдычили: «Всё это интересно, но не кажется ли тебе, что ты попался на модную удочку парапсихологии, бредни церковников?»

Я терялся. Не знал толком, как ответить. Не мог сфокусировать в точных словах то, что чувствовал сердцем.

Только через несколько лет Бог подвёл меня к отцу Александру Меню. Хорошо помню, дословно, как он сказал:

— Гоните их в шею! От того, чем вы занимаетесь, невозможно отмахнуться, это невозможно отбросить. В каждом человеке закодированы огромные возможности. Мы, безусловно, соприкасаемся с космическим сознанием, с ноосферой. Но это даётся не даром, а как результат упорного труда. Раскрепостившийся дух человека не знает границ. Известно множество случаев, когда мать в тот же момент чувствует, что с её ребёнком беда, даже если это произошло на другом континенте! Что же сказать о целенаправленном воздействии духа одного человека на другого. Тут разгадка целительства на расстоянии… Как показывает опыт, избирательное воздействие духа на человека ничем не экранируется. Вы занялись вдохновенным духовным творчеством, а это всегда в той или иной степени – общение с Богом.

Впоследствии эти мысли вошли во многие проповеди и книги отца Александра.

Ты спросишь, чем же ты всё–таки занимался в таинственной лаборатории? Читай «Здесь и теперь», «Скрижали».

«Скрижали», кроме всего прочего, есть признание в моей любви к Азии.

Никогда не забыть, как солнечным февральским утром я вышел из самолёта на трап и вдохнул сладкий, памятный с детства воздух зазеленевших предгорий, зацветающих роз.

Доехал маршрутным такси до центра города, вселился в заранее забронированный для меня номер гостиницы «Душанбе», умылся, обратил внимание на то, что здесь проживает какой–то постоялец – на подоконнике лежало растение, обвязанное мешковиной, у второй кровати стояли глубокие галоши, а на столе пиала. Оставил свою дорожную сумку и вышел на центральную площадь, как выходил на шлюпке в море.

Было воскресенье. Ни местный Союз писателей, где я должен был отметить командировку, поскольку приехал от «Литературной газеты», ни Совет министров, куда я обязан был явиться перед поездкой на строительство алюминиевого комбината, не работали.

Зато в полную силу функционировал центральный Зелёный базар. Я вышел к нему, следуя пёстрому течению прохожих, стремящихся мимо лавочек сапожников, часовых дел мастеров, хватающих за рукав цыганок, в распахнутые ворота шумного, как праздник, торжища, над которым звучали восточные мелодии.