Джером Сэлинджер - Собрание сочинений

— Снаружи такой лед, — сказала она, оборачиваясь. — Господи, ну ты быстрая. Содовой не доливала?

Элоиза с полными стаканами замерла. Оттопырила указательные пальцы, точно стволы пистолетов и сказала:

— Всем стоять. Вы окружены к чертовой матери.

Мэри Джейн расхохоталась и убрала зеркальце.

Элоиза подошла ближе. Стакан для Мэри Джейн шатко утвердила на картонке, а свой не поставила. Снова растянулась на кушетке.

— И что, по-твоему, она там делает? — спросила она. — Сидит на своей жирной черной заднице, читает «Мантию». [55] «Мантия» (1942) — исторический роман американского писателя Ллойда Кэссела Дугласа (1877–1951) о том, как подействовало на людей распятие Христа. Я уронила формочки со льдом, когда вытаскивала. Она с таким раздражением на меня посмотрела.

— Мне больше не надо. Я серьезно. — Мэри Джейн взяла стакан. — Ой, послушай! Знаешь, кого я видела на той неделе? В главном зале «Лорд-энд-Тэйлорз»? [56] «Лорд-энд-Тэйлорз» — старейший элитный универсальный магазин в США, основан в 1826 г.

— Не-а, — ответила Элоиза, поправляя под головой подушку. — Акима Тамироффа. [57] Аким Тамирофф (1899–1972) — американский характерный киноактер армянского происхождения, до конца своей карьеры не избавился от акцента.

— Кого? — спросила Мэри Джейн. — Это кто?

— Аким Тамирофф. В кино снимается. Всегда говорит: «Ви силно пашутили — ха?» Ужасно его люблю… Что ж такое, в этом чертовом доме нет ни одной приличной подушки. И кого ты видела?

— Джексон. Она…

— Которую?

— Откуда я знаю? Ту, что у нас на психологии сидела.

— Они обе у нас на психологии сидели.

— Так. Ту, у которой здоровские…

— Марша Луиза. Я тоже с ней как-то столкнулась. Она тебе все уши оттоптала?

— Ой господи, да. Но знаешь, что говорит? Доктор Уайтинг умерла. Говорит, получила письмо от Барбары Хилл, и та сказала, что у Уайтинг прошлым летом обнаружили рак и она взяла и умерла. Весила всего шестьдесят два фунта. Когда умерла. Кошмар, правда?

— Нет.

— Элоиза, ты стала такая черствая.

— Угу. Что еще сказала?

— Ну, что она только из Европы. Муж у нее стоял в Германии или где-то, и она была с ним. Дом в сорок семь комнат, и жили там только еще одна пара и штук десять слуг. У нее была своя лошадь, а конюх, который у них работал, раньше служил каким-то личным берейтором Гитлера. Ой, и еще она мне стала рассказывать, как ее чуть не изнасиловал цветной солдат. Прямо посреди главного торгового зала «Лорд-энд-Тэйлорз» как давай мне об этом — ты же знаешь Джексон. Говорит, шофер мужа, вез ее однажды утром на рынок или куда-то там. Говорит, так струсила, что даже не…

— Погоди секундочку. — Элоиза подняла голову и крикнула: — Это ты, Рамона?

— Да, — ответил детский голосок.

— Закрой за собой, пожалуйста, дверь, — сказала Элоиза.

— Это Рамона? Ой, до смерти хочу ее увидеть. Представляешь, я же ее не видела с тех пор, как у нее…

— Рамона, — крикнула, закрыв глаза, Элоиза. — Зайди на кухню, пусть Грейс тебе галоши снимет.

— Иду, — ответила девочка. — Пошли, Джимми.

— Ой, я просто до смерти хочу ее увидеть, — сказала Мэри Джейн. — Ой господи! Ты посмотри, что я наделала. Я ужасно извиняюсь, Эл.

— Оставь. Оставь, говорю, — сказала Элоиза. — Я этот чертов ковер все равно терпеть не могу. Я тебе еще принесу.

— Нет, смотри — у меня еще больше половины! — Мэри Джейн показала ей стакан.

— Точно? — спросила Элоиза. — Дай-ка сигаретку.

Мэри Джейн протянула свою пачку:

— Ой, просто до смерти хочу ее увидеть. На кого она сейчас похожа?

Элоиза чиркнула спичкой.

— На Акима Тамироффа.

— Нет, серьезно.

— На Лью. Она похожа на Лью. Когда его мамаша приезжает, они все смахивают на тройняшек. — Не вставая, Элоиза дотянулась до стопки пепельниц на дальнем краю журнального столика. Ей удалось поднять верхнюю и переставить себе на живот. — Мне нужен кокер-спаниель или кто-нибудь, — сказала она. — Чтобы смахивал на меня.

— Как у нее с глазами? — спросила Мэри Джейн. — В смысле, не хуже, а?

— Господи! Да вроде нет.

— Она без очков вообще видит? В смысле, если ей ночью в туалет надо встать или еще зачем?

— Она никому не говорит. Вся из себя такая таинственная.

Мэри Джейн повернулась на стуле.

— Ну, здравствуй, Рамона! — сказала она. — Ой какое красивое платьице! — Она отставила стакан. — Ты, наверное, меня уже не помнишь, Рамона.

— Конечно, помнит. Кто это, Рамона?

— Мэри Джейн, — ответила Рамона и почесалась.