Ирвин Шоу - Две недели в другом городе

Это как массовое изъятие вкладов из банка, подумал он. Все требуют немедленной выплаты. Паника. Атака со всех сторон. Все события связаны между собой. Он заставил себя сконцентрироваться на лежавшем перед ним сценарии. В нем было нечто фальшивое. События следовали одно за другим в разумном, логическом порядке. Это было ложью, присутствующей во всех фильмах, романах, рассказах. Упорядоченность убивала правдоподобие.

Зазвонил телефон. Пьяный мужчина, в голосе которого звучал американский акцент, попросил позвать Мари-Лу Макклейн. Он отказался поверить, что Мари-Лу здесь нет.

Звонок напомнил Джеку о том, что он обещал позвонить Элен и объяснить ситуацию. Утром он отправил ей короткую телеграмму, которая вряд ли ее удовлетворила. Он вытащил лист почтовой бумаги и принялся быстро писать, пытаясь изложить причины, вынуждающие его задержаться в Риме. Написав «Любящий тебя Джек», он услышал стук в дверь. Джек перевернул листок, направился к двери и открыл ее.

Он увидел в коридоре Брезача. Парень стоял, ссутулившись, в своем пальто, с непокрытой головой, держа под мышкой два сценария. Брезач молча прошел в комнату, бросил сценарии на диван и плюхнулся в кресло, вытянув вперед ноги, не вынимая рук из карманов. Вид у него был измученный и возбужденный. Джек закрыл дверь и посмотрел на Роберта.

– У вас найдется выпить? – устало пробормотал Брезач.

– Прекрасная идея, – сказал Джек и налил виски им обоим. Джек удивился тому, как сильно он обрадовался появлению Брезача.

Роберт с жадностью отхлебнул виски. Он уставился на газеты, лежащие в корзине для мусора.

– Бедняга Деспьер, – произнес он. – После стольких войн…

– Если вовремя не остановиться. – сказал Джек, не желавший давать волю эмоциям, – в конце непременно дождешься той войны, на которой тебя убьют.

– Алжир! Брезач фыркнул.

– Не знаю, кто вызывает во мне большую жалость – Деспьер или несчастный феллах, бросивший ту гранату. Я не испытывал любви к Деспьеру. Наверно, мне следовало ненавидеть его. Ведь это он познакомил вас с Вероникой. Но это…

Он сделал гримасу.

– La gloire [51]…

– Ты не знал его по-настоящему, – сказал Джек. Французы меня раздражают, – произнес Брезач.

– Знаешь, что он писал об Алжире незадолго до смерти? сказал Джек. – Он писал, что эта война обоюдная подлость.

– Я же сказал, что французы меня раздражают, – заявил Брезач. – Я не говорил, что они глупы.

– Хватит, – сухо обронил Джек. – Больше я не хочу об этом говорить.

Брезач заметил напряжение в голосе Джека.

– Извините, – сказал он. – Черт возьми, люди иногда умирают. Завтра на вас, меня, мою тетушку-калеку сбросят бомбу. Если бы у меня был запас лишних слез, я бы пролил одну или две слезинки по случаю гибели француза. Но я их все уже выплакал. Я просыпаюсь ночью в слезах и ищу рукой Веронику. Я оплакиваю живых. Старомодная, романтическая поэзия. – с яростью в голосе произнес он. – Я ненавижу себя, – добавил Брезач. – Однажды настанет день, когда я не смогу простить себя за то, что не совершил самоубийства. О, Господи… Он отпил виски.

– Я пришел сюда не ради подобных разговоров. У меня появились кое-какие мысли насчет картины. Вы меня выслушаете?

– Да.

– Мы не сделаем из картины шедевра, – сказал Брезач, – но от ее хотя бы не будет тошнить.

Джек засмеялся. Брезач настороженно посмотрел на него.

– Почему вы смеетесь? – спросил Роберт. – Просто так. Зазвонил телефон.

– Черт возьми. – сказал Брезач, – вы могли попросить не соединять вас ни с кем?

Это был Холт.

– Джек, – произнес он своим тягучим голосом. – я еду к Морису в больницу. Меня обещали пустить к нему на две минуты, я хочу, чтобы вы знали, что я ему скажу. Я сообщу Морису о том, как замечательно вы и Брезач справляетесь с работой и как мы все вам благодарны…

– Спасибо. Сэм. – произнес Джек, тронутый вниманием Холта. – Брезач сейчас у меня, я передам ему ваши слова.

– Если вам что-нибудь нужно, – сказал Холт. – просите, не стесняйтесь.

– Не волнуйтесь, Сэм, – отозвался Джек, – мы еще попросим.

– Ну? – произнес Брезач, когда Джек положил трубку. Что ему надо?

– Он хотел повесить нам обоим на грудь по медали, – сообщил Джек. – Ладно, что ты можешь сказать о фильме?

– Всему свое время. – заявил Брезач. – Сначала мне надо поесть. Весь день меня выворачивало, сейчас голова кружится от голода. Вы уже ели?

Джек понял, что он забыл пообедать. Стрелки часов показывали тридцать минут одиннадцатого.