Георгий Шошмин - Возвращение в жизнь

— Так в чем же вы столкнулись со мной? — Щурясь, Телицын открыл круглую металлическую коробку и положил в рот леденец. — Подписываюсь под вашими словами. Того, о чем говорите вы сейчас, добиваюсь и я.

Мещеряков оглянулся на главного врача:

— Но пока что алкоголики — наши больные. Вот с этого мы и обязаны начинать!

Забросив конфетку за щеку, Телицын подпер кулаком массивный подбородок и промычал свое обычное: «М-м-м...»

— С понятием алкоголик слишком часто связывается представление только о людях, окончательно опустившихся и безнадежных, — продолжал Мещеряков. — Но среди них есть много ценных людей. Они еще могут принести пользу обществу и устроить свою жизнь. И если мы добиваемся, чтобы даже психически больных возвратить к жизни, то тем более должны бороться за спасение алкоголиков — психически здоровых людей. Но бороться за возвращение алкоголика в жизнь так же трудно, как бороться за жизнь умирающего...

В зале было тихо, и в этой внимательной тишине Алексею Тихоновичу незримо — тем молчаливым согласием, что ощущается сердцем, передавалась дружная поддержка товарищей.

— Коль скоро мы принимаем алкоголиков, надо думать о настоящем лечении их... В нашей больнице, при приемном покое, существовало раньше небольшое специальное — десятое — отделение для стационирования алкоголиков. Но недавно, когда большинство заведующих отделениями и ведущих врачей было в отпуску, это отделение закрыли. Алкоголиков разместили по разным отделениям...

Телицын перебросил конфетку за другую щеку:

— Пусть полежат в трудных отделениях. Ничего, узнают, что значит попадать в психиатрическую больницу. Не нравится им? Могут жаловаться. Готов отвечать. — Слова его не совпадали с выражением лица: слова бросались со смешком, а лицо было злое, Алексей Тихонович повернулся к Телицыну:

— Держать здоровых людей среди психически больных — такое же варварство, как то, что когда-то психически больных держали на цепях в полицейских участках. Это никак не вяжется с нашими понятиями о гуманизме... По совместительству десятым отделением заведует главный врач. Ему не захотелось возиться с алкоголиками, — очень уж это хлопотливое и противное дело! И что получилось? В жертву личному интересу, хотя внешний декорум и был соблюден — перегрузкой больницы можно и не только это оправдать! — нарушена четкая профилизация отделений, нарушен павловский завет...

Раскрыв блокнот, Алексей Тихонович прочел выписанные вчера слова академика Павлова о лечении психически больных:

— «Надо ожидать очень значительного увеличения процента выздоровления, если к физиологическому покою посредством торможения присоединить нарочитый покой таких больных, а не содержать их среди беспрерывных и сильных раздражителей окружающей обстановки...»

Проглотив конфету и глянув в зал, Телицын увидел, что, за исключением нескольких человек, — все на стороне Мещерякова, продолжавшего говорить:

— Что получилось? Алкоголиков разместили по всем отделениям, вместе с психически больными. Кто от этого выиграл? Только один человек — доктор Телицын. А кто в убытке? Все больные и наш персонал... Алкоголики, повторяю, психически здоровые люди. Когда они выходят из состояния запоя, у них появляется веселость, несколько повышенная подвижность, жажда деятельности, они шумно общаются друг с другом. Находясь же вместе с психически больными, они действуют на тех отрицательно, возбуждающе. Так где же тут нарочитый покой для психически больных, где же охранительный режим? Тут — повышенная возбудимость больных, ухудшение условий для лечения, излишний риск травматизации персонала. Вот что значит — слишком много говорить о павловском учении и забывать о нем на деле...

Телицын всегда держал голову как-то набок, и сейчас, слушая Мещерякова, тоже склонил ее к правому плечу. Алексея Тихоновича кольнуло то неприятное чувство, какое он постоянно испытывал при разговорах с главным врачом. Склоняя голову, Телицын не смотрел прямо в лицо, а будто притаенно засматривал откуда-то сбоку, и казалось, что глаза его не видят человека, а высматривают что-то за его плечами.

— Какой теперь профиль у десятого отделения? — Задав вопрос, Алексей Тихонович тут же ответил на него: — Никакого. В приемном покое туда отбираются больные полегче. Отделение считается смешанным, и поэтому доктор Телицын может получать тридцать процентов надбавки, а не пятнадцать, как раньше, когда отделение было специализировано для лечения алкоголиков.