Георгий Шошмин - Возвращение в жизнь

Сам же Мещеряков пользовался психотерапией продуманно и широко. Он верил в слово, как поэт, и первая страница его рабочей карманной книжки начиналась памятной строчкой: «Слово — полководец человечьей силы». И дальше была еще заметка о слове. То, что он услышал в уральской деревне, где проходил студенческую практику: «Ветер горы разрушает, слово народы поднимает». Потом — из фронтовых записей: «Умеючи, словом и хворобу осилить можно»; «Рана была тяжелая. Но знал я сильное слово против боли. Скажу себе: «Молчи!» — и молчу». В конце страницы Алексей Тихонович подчеркнул главную для своей работы мысль Павлова: «...эмоциональные воздействия могут часто оказывать во много раз больше влияния, чем какой-либо физический фактор... слово может наносить глубокое изменение во всем организме».

Лечение Новикова он начал с воздействия словом. Без запугивания, но с беспощадной откровенностью, и даже жестокостью, открывал перед ним все ужасы алкоголизма: опыт убедил, что доброта к алкоголику должна начинаться с разумной жестокости.

Выдерживая план, Мещеряков решил с самого же начала окружить Новикова трудными больными. Живые примеры наглядно подкрепят слова врача. Это — тоже элемент рациональной психотерапии.

С этой целью, когда в отделение поступил больной Березов, Алексей Тихонович положил его рядом с Новиковым.

Виктор Дмитриевич оказался вынужденным наблюдать за страданиями Березова, стройного, сухощавого брюнета, капитана пассажирского теплохода на участке Ленинград — Петрокрепость. Все линии его лица, удивительно сохранившего юношескую нежность, прорисовывались с контрастной четкостью. Обликом своим он ничуть не походил на алкоголика. Ему не исполнилось еще и тридцати лет.

В больницу Березова привезли в депрессивном, до крайности подавленном состоянии. Его едва привели в чувство после принятой им огромной дозы снотворного.

Мещеряков рассказал, что водка принесла Березову непоправимое несчастье — половое бессилие в такой степени, что врачи уже не в состоянии бороться с ним.

Помогая в комнате для посетителей сестре-хозяйке считать полученное чистое белье, Виктор Дмитриевич однажды увидел жену Березова, светловолосую женщину с обаятельным на редкость лицом. Она сказала Мещерякову:

— Мужа и меня все называли счастливой парой... На улицах оглядывались на нас...

Виктор Дмитриевич сбился со счета. Начал снова, и снова сбился...

В каждый следующий приход жены Березова он замечал, как ее светлые глаза все тускнели. Уголки нежных, припухлых губ печально опускались. Это было начало безвременного и ничем не удержимого увядания цветущей и любящей женщины. Она не брала развода, хотя ей без всяких препятствий оформили бы его по справке из больницы. Уже зная, что надежд никаких нет, она хотела все-таки надеяться:

— Доктор, дорогой, вылечите мужа... Бросил бы он пить, тогда, наверно, все бы изменилось. Я готова не знаю что вытерпеть, лишь бы все было хорошо...

Считая, что он приносит ей облегчение, а на деле причиняя этим только еще новые страдания, Березов каждый раз отказывался от свидания с женой.

Преследуемый тяжкими мыслями, он все время старался уединиться. Бродил взад-вперед по коридору, засунув тонкие кисти рук в рукава халата, как ходят сторожа на морозе. Не обращая никакого внимания на то, что происходит вокруг, поглощенный навязчивым раздумьем, мог часами сидеть неподвижно. Упирался локтями в колени и сжимал ладонями бледные щеки, уставив глаза в одну точку.

Виктор Дмитриевич пытался заговорить с Березовым, но тот отвечал молчанием.

Через несколько дней после поступления Березов начал отказываться от еды, решив, видимо, умереть голодной смертью, раз не дали ему возможности покончить с собою другим способом.

«Как же будут бороться с его отказом от пищи? — испугался Виктор Дмитриевич. — Связывать руки и набивать рот?»

Но Мещеряков, видя, что уговоры и внушения здесь совершенно бесполезны, назначил Березову новый препарат, и больной сам охотно стал принимать пищу.

В отделении он пролежал недолго. Жена его уехала к матери в Вологду, и по ее просьбе Березова эвакуировали в Вологодскую психиатрическую больницу.

Просыпаясь по ночам, Виктор Дмитриевич видел перед собою красивое лицо Березова с выражением обреченности в угасших глазах под прямыми тонкими бровями. Трагическая судьба молодого капитана не выходила из головы. Потрясенный этим случаем, он попросил во время очередного обхода скорее начать курс лечения.