Георгий Шошмин - Возвращение в жизнь

— Не считайте себя больным, — к его удивлению ответил Мещеряков. — Алкоголизм — не болезнь. Но следствием алкоголизма могут быть самые тяжелые заболевания, в том числе и психические... Если не захотите стать таким больным, вы сами, без всякого лечения, должны бросить пить.

Несмотря на то что врач говорил строго, жестким голосом, Виктор Дмитриевич чувствовал его глубокое, почти дружеское участие, — так говорят только с друзьями, когда хотят им добра. Значит, он поможет, и тогда появятся силы бороться за жизнь!

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Каждую неделю — по понедельникам и четвергам — врачи больницы собирались утром на конференцию.

Сегодняшнюю конференцию, как и всегда, вел главный врач Евгений Михайлович Телицын, щеголеватый, выглядевший лет на пятнадцать моложе своих шестидесяти. Ожидая, пока все соберутся, он одиноко сидел в председательском кресле, так глубоко вдавившись в спинку, что фигура его в белом халате казалась врезанной в темно-зеленую глянцевитую кожу пухлой обивки.

Мещеряков занял свое обычное место около большого окна, выходящего из конференц-зала на обсаженное дубами и березами прямое шоссе. За окном кружился между ветвями мелкий снег. Небо темнело. В медленном падении снега нарастало что-то гнетуще-тревожное.

Конференция началась с вопроса об участившихся за последние месяцы повторных поступлениях больных.

— Больница рассчитана на тысячу четыреста человек. А по данным медстатистики, лежит около двух тысяч. — Телицын выразительно взмахнул рапортичкой. — При такой перегрузке каждое повторное поступление выписанного недавно больного невероятно осложняет всю нашу работу, затрудняет осуществление павловского охранительного режима... А учение Ивана Петровича Павлова должно быть законом...

Мещеряков задал уточняющий вопрос:

— С какими диагнозами отмечено больше всего повторных поступлений?

— Больше всего повторно поступают алкоголики.— Телицын сделал паузу, положил рапортичку, погладил ее — у него была неодолимая привычка поглаживать все — и добавил: — Ваши больные...

Против ожиданий Алексея Тихоновича, первое слово попросил Славинский.

— До той поры, пока мы будем принимать в нашу больницу алкоголиков, количество повторных поступлений не уменьшится.

По движению головы Славинского в сторону Мещерякова все поняли, с кем он начинает спор.

— Думается мне, что алкоголикам вообще не место в психиатрической больнице. — Петр Афанасьевич искал глазами какую-нибудь точку, чтобы сосредоточить на ней свое внимание и не оборачиваться в сторону Мещерякова. — Алкоголики — психически здоровые люди. Больница только приучает их к паразитизму. Надо отказывать им в повторном приеме. А мы боимся делать это. Как же, откажем ему, а вдруг он повесится? Беды не оберешься... А уж если речь идет о перегрузке больницы, то надо говорить не только о повторных поступлениях. Иногда мы держим алкоголиков слишком долго. Они занимают места, необходимые для настоящих психически больных, которых невозможно лечить амбулаторно!..

Посматривая за окно, где крепчавший ветер уже вихрями взметывал с крыш тонкий сыпучий снег, Алексей Тихонович внимательно слушал Славинского. Он признавал, что его нельзя упрекнуть в неубедительности доводов. Не вдумайся — и дело обстоит будто бы так. Но есть огромная опасность — пойти на поводу у этих обманчивых доводов и за сегодняшней трудностью, вызываемой перегрузкой больницы, забыть о самом существе борьбы с алкоголизмом.

Увидев одобрение в медленном, согласном кивке Телицына, Петр Афанасьевич заговорил решительнее:

— Алкоголику надо, в среднем, провести десять сеансов апоморфина. Этого вполне достаточно. Медицина добросовестно сделала все, что могла...

Мещеряков беспокойно поморщился от любимого слова Славинского: добросовестно. Посмотри любую историю болезни, ведущуюся Славинским, все действительно очень добросовестно, ни к чему не придерешься. В трудных случаях Петр может остаться на целую ночь около больного. Но это — бесстрастная добросовестность. Для него больной — диагноз, состояние, назначения. И — все. Человек и его будущее остаются где-то за папкой с номером истории болезни. Сам, наверно, не понимая того, Славинский сейчас полностью раскрывает себя.

— Если алкоголик хочет быть человеком, пусть держится и не пьет. Нельзя больницу превращать в филиал комиссии по трудоустройству...

«Алкоголик не был бы алкоголиком, если бы сам мог держаться», — молча улыбнулся Алексей Тихонович, и не ошибся, предположив, что теперь Петр назовет его фамилию.