Георгий Шошмин - Возвращение в жизнь

В охотку поработав и непривычно устав, весь, кажется, пропитавшись здоровой морозной свежестью, Виктор Дмитриевич заснул в этот день как никогда за последнее время — крепко, спокойно, избавившись от мучительных раздумий и тревог. Будущее не казалось безнадежным.

Мещеряков обратил внимание, что Маргарита Владимировна Беликова, которая усиленно просила всех называть ее просто Ритой, пришла в отделение с ненакрашенными губами, очень строго одетой, в простом синем платье. Ему понравилось, что Беликова внимательно присматривается к работе старших врачей, не стесняясь, иногда даже надоедая, без конца обращается за справками и советами. Алексей Тихонович, с разрешения заведующего отделением, передал ей двух больных-алкоголиков, помогал вести их, часто брал ее с собой в обход.

Во время одного из совместных обходов Алексея Тихоновича неожиданно вызвал главный врач.

Заложив руки за спину, Телицын стоял в своем кабинете около окна, и трудно было понять — то ли он задумался, то ли просто не знает, чем занять себя, и бесцельно глядит в окно. Мещеряков предположил последнее, — он часто заставал главного врача именно в таком положении. Ему даже казалось, что главный врач радовался, когда кто-нибудь входил: появлялось хоть какое-то дело.

Телицын медленно отошел от окна, сел за стол. Достав коробку с леденцами и постукивая по ней пальцами с таким спокойствием, что можно было ожидать, что сейчас он начнет насвистывать какой-нибудь беззаботный, веселый мотив, Телицын наконец спросил:

— После конференции что вы предпринимали по Новикову?

Алексей Тихонович не посчитал нужным скрывать:

— Разговаривал с капитаном Батуриным. Он собирался поехать в Горздрав.

Сунув коробку в карман, Телицын положил локти на стол и, тяжело опираясь на них и склоняя голову, промычал:

— М-м-м... Как исключительный случай — Новикова оставим... Мне очень нравится ваша настойчивость, Алексей Тихонович. Так всегда и надо... А что за больной — Новиков?

— Опустившийся человек. Последнее время бродяжничал. Очень хочет лечиться и начать новую жизнь. В прошлом — музыкант. И, кажется, незаурядный.

Телицын недовольно проговорил:

— Надо было раньше доложить мне о Новикове. Я же до конференции ничего не знал о нем... Безнадежный случай?

— Для врача не может быть безнадежных случаев.

— Верите в Новикова?

— Сначала надо верить в себя, в свои силы,— ответил Мещеряков. — Без этого нечего и приниматься за дело. Верю — и в себя и в него...

— На конференции вы были неправы, Алексей Тихонович,— с отеческим спокойствием проговорил Телицын. — Вы думаете только о группе алкоголиков, а мне приходится думать о всех, почти о двух тысячах больных. Неужели вы полагаете, что я закрыл бы десятое отделение для алкоголиков, если бы не было такой перегрузки больницы? — Он совсем дружески улыбнулся. — Но я доволен вашей прямотой и откровенностью. Это — по-партийному. Лучше, чем шептать по углам... Ну, желаю успеха.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

В отделение поступил новый больной — шофер Панченко. Его положили на освободившееся место, рядом с Новиковым.

Хмурый, огромной физической силы, с вздувшимися на шее и на длинных руках темными жилами, Панченко вначале держался обособленно. Но молчание его не было похоже на признак нелюдимого характера, — Виктору Дмитриевичу угадывалось в нем что-то страдальческое. При ходьбе рослый Панченко горбился. Наклоненная голова и подавшиеся вперед мускулистые плечи создавали впечатление, что он несет на себе невидимый, давящий ему на шею непомерный груз.

Приглядываясь к своему соседу, Виктор Дмитриевич поражался несоответствию его жесткого, грубого лица с детски наивным выражением голубых глаз.

Как-то вечером, не в состоянии больше справиться со своим молчанием, Панченко, лежа в постели и закинув руки под голову, разговорился.

— Меня жена упрятала сюда, чтоб погулять вволю. При мне-то никакой свободы нет ей на этот счет. И, знаешь, с кем она гуляет? С моим же сменщиком, дьяволом окаянным. Мы с ним на новой машине работаем вместе. Хотя бы мужик как мужик был, а то — длинноносый, морда цыганская, черная... тьфу ты, бензин-керосин, смотреть тошно! А вот, снюхалась же с ним, сука... Она у меня работает в техническом отделе, баба грамотная. А он, под тем соусом, что учится в вечерней школе, повадился ходить к ней, вроде бы заниматься физикой да алгеброй... Икс плюс игрек. А и Б сидели на трубе... Знаю, какой они там без меня физикой занимаются — корни извлекают... А как воскресенье, так он коробку конфет тащит: «Спасибо, Елена Никифоровна, за ваше шефство. Это — конфеты, вам и сыну». Понял, подход какой?..