Георгий Шошмин - Возвращение в жизнь

Но через неделю от него опять запахло водкой. В ответ на протяжный вздох Прасковьи Степановны — снова, господи, началось! — он легко ответил, что случайно сошелся со старыми друзьями, они затащили в закусочную. Поневоле пришлось капельку выпить.

— Каждый алкоголик старается доказать, что его спаивают, что если бы не друзья, так он не пил бы, — заметила Ася, подавляя снова охватившую ее тревогу.

Надутый и взъерошенный, Виктор Дмитриевич скептически выслушал жену и неопределенно махнул рукой.

С этого вечера он часто стал приходить пьяноватым и уже ничем не оправдывался. Настроение у него было неустойчивое. Он чувствовал, что работать ему лень. Тянуло только посидеть за столиком.

Осунувшаяся, измученная, Ася страдала оттого, что Виктор теперь даже не думает об устройстве на работу. Она не знала: что предпринимать дальше? Надежды ее иссякли.

Старые друзья и знакомые — порядочные, честные, интересные люди — постепенно отошли от них. Один только Вадим Аносов приезжал еще иногда. Ася стала упрашивать его хоть куда-нибудь устроить Виктора.

В этот вечер Виктор Дмитриевич пришел поздно, совсем пьяный, с недобрым взглядом. Вадим ждал его и пригласил к себе серьезно поговорить.

— К тебе? — передразнил Виктор Дмитриевич, гримасничая. — А что делать у тебя? — Он рассмеялся. Развалясь на стуле, выбросил далеко вперед скрещенные ноги. И потом заговорил лениво, недружелюбно глядя на Вадима: — Водкой все равно не угостишь. А какой серьезный разговор может быть без вина?.. И зачем ты ко мне приехал? Наставлять на путь истинный? Так у меня в доме штат проповедников уже полностью укомплектован.

Стыдясь поведения мужа, Ася с досадой сказала:

— Не груби, пожалуйста. Он ко мне ездит.

Опережая еще самому неясную мысль, Виктор Дмитриевич встал и, надвигаясь на жену, бросил с вызовом:

— Спасибо за честность... Ах, к тебе?! — Он оглядывал Асю, будто впервые видя ее. В волнении у него раздувались ноздри. Резче проступали морщины усталого от пьянства лица. — Я уже давно замечал...

Из смущения перед Вадимом Ася сначала хотела обратить все в шутку, но, видя, что муж не хочет ее понять, взяла его за плечи и сказала:

— Неправда, ничего ты не мог замечать. Не выдумывай подлости.

— Подлости? Это еще неизвестно, в чем подлость? — отталкивая жену, разъяренно прокричал Виктор Дмитриевич. Потом подскочил к двери, распахнул и указал на нее Вадиму: — Вон из моего дома! Такие друзья мне не нужны...

Вадим считал бессмысленным пытаться что-то доказывать. Виктор был в припадке пьяной ревности. Чем чистосердечнее будешь доказывать, тем больше вызовешь обидных подозрений.

Но его глубоко оскорбило поведение Виктора. Это уже низость. Вадиму было не так больно даже за себя, как за незаслуженно оскорбленную Асю... Может быть, все же поговорить сейчас с Виктором? Но уже сколько раз говорили с ним! Нечего нянчиться. Не хочет понимать, сам после пожалеет. Своим сегодняшним поведением Виктор зачеркивал для Вадима все свое прошлое. Грош цена твоему прошлому, коли сейчас ты стал подлецом. И в дружбе есть предел терпению.

Вадим решил: если Виктор одумается и честно поймет всю низость своего поведения, то сам придет и извинится. Выходя из комнаты, он ласково и сочувствующе посмотрел на Асю, дружески протянул ей руку.

Услышав стук закрывшейся двери, Виктор Дмитриевич сразу же добрался до кровати и заснул тяжелым сном.

Ася не могла сидеть в комнате, видеть пьяного, храпящего мужа. Она вышла во двор. В холодной тишине весеннего вечера побродила под деревьями.

На сердце было тягостно. Но надо было осмыслить все, что произошло.

Муж перестал верить ей. Дальше ожидать нечего. Разойтись? Мысль эта возникла яснее, чем когда-нибудь.

Но она все-таки любит еще! Даже помимо собственной воли. Она и сейчас глубоко жалела Виктора. Утром он будет каяться, мучиться.

Ася не считала, что сделала когда-то ошибку, выйдя за Виктора. Ошибки не было. Это потом у Виктора появилась страшная привычка, которая губит все. Даже любовь. Ася хотела еще бороться за свою любовь, но чувствовала, что теряет силы...

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Ощущая привычную потребность опохмелиться, Виктор Дмитриевич попросил утром денег.

Прасковья Степановна вздохнула, полезла в кошелек, — с обычного места, из буфета, деньги теперь убирались: плохо не клади, вора в грех не вводи. Виктор Дмитриевич без зазрения совести вычищал оттуда все, что попадалось ему под руку.