Георгий Шошмин - Возвращение в жизнь

— Я ведь за ваш авторитет, Марина Ивановна, опасаюсь. Скажут, что вы с Мещеряковым опыты разные устраиваете. И, чтоб доказать, что опыт правильный, покрываете пьяницу и прогульщика.

— А кто скажет? — перебила его Марина Ивановна, закуривая. В ее спокойствии Юдин почувствовал не средство защиты, к которому прибегал Телицын, а стойкую и опасную для него силу. — Я не боюсь ловких хитрецов... и негодяев.

На этом Юдин посчитал за лучшее разговор о Новикове прекратить, напомнив только, что, кроме всего прочего, еще Телицын обратил внимание на отношения Новикова с Мартыновой, нарушающие инструкцию. Так что и с этой стороны тоже могут быть неприятности...

Подменяя заболевшую медсестру, Леля заступала на дежурство с восьми вечера. По дороге в приемный покой она встретила Чубарову. Надежда Антоновна сразу же затараторила:

— Сочувствую, Лелечка, сочувствую. Юдин говорит, что у Новикова была, оказывается, жена.

— Она была очень хорошим человеком. — Леля не собиралась откровенничать с Чубаровой. Но все же не смогла не ответить: — По такому человеку нельзя не страдать.

— Ай, ай! — Надежда Антоновна прищелкнула языком. — Ну и ну! А он и за вами ухаживал. Вот негодяй!

Вскинув голову, Леля хмуро посмотрела на Чубарову. От этого взгляда Надежда Антоновна примолкла. В забывчивости она суетливо провела перчаткой по губам, — вместе с краской стерлась и усмешка. Но усмешка заблестела теперь в глазах:

— Скажу по секрету, многие смеются... Смотрите опасайтесь и Марины Ивановны. Она умеет против шерсти гладить... Я-то на собственном опыте знаю...

В третьем часу ночи в приемный покой зашла Марина Ивановна. Дежурный врач был в обходе, санитарки убирали ванную и ординаторскую. В приемной комнате Леля осталась одна.

Марина Ивановна устало присела около Лелиного стола. Полночи она ходила по отделениям с бригадой общественного рейда. Хотелось сейчас посидеть, отдохнуть. Но, взглянув на Лелю, она встала, подошла к ней, по-матерински прижала к себе ее голову.

— Трудно?

Леля кивнула головой, спросила:

— И никак нельзя было спасти ее?

— Когда мне позвонил Аносов, я сразу же связалась с больницей. — Марина Ивановна сняла с Лелиной головы колпачок, провела рукой по ее волосам. — Ночью ей стало хуже. Я попросила профессора приехать... Он находился до последней минуты... — Марина Ивановна повернула к себе Лелино лицо. — Ты еще не была у него?.. Мы все тут — с ним. А ты поезжай-ка на полгодика в Свирскую больницу. Горздрав просил помочь. У них сейчас не хватает персонала.

Леля прижалась щекой к теплой руке Марины Ивановны:

— Спасибо... Но и у нас не хватает.

— Нам легче. У нас — больше. А их больница совсем недавно организовалась. Человек пять пошлем... Сменишься, приходи утром ко мне за командировкой...

Пропуская больных, выходивших на прогулку, Славинский и Мещеряков стояли в коридоре. Петр Афанасьевич слышал, как сестра-хозяйка приставала к Анне Андреевне:

— Почему нет слесаря? Некому даже ножи наточить. Крошат хлеб, а не режут.

— Обойдитесь как-нибудь, — попросила ее Анна Андреевна. — У Виктора Дмитриевича несчастье. Не буду вызывать его сегодня.

Славинский повернулся к Мещерякову:

— Что случилось у Новикова?

— Умерла жена.

«Чернов умер сам. У Новикова умерла жена. А причина — одна», — быстро подумал Петр Афанасьевич и посмотрел за окно... Вот так же он стоял около окна, узнав, что привезли Новикова. Тоже был снег, была зима... Два года. А сколько пережито — Новиков, Чернов... И вот — опять Новиков...

Петр Афанасьевич решительно сказал Мещерякову:

— Я пропущу сегодня профессорский разбор. — Ничего больше не добавляя и не застегивая шубы, он пошел.

Мещеряков догнал его. Увидел в глазах друга настоящую тревогу. Пожал его руку:

— Спасибо... Мне было очень трудно идти к нему...

Петр Афанасьевич не думал, чем он может помочь Новикову, что скажет ему. Если к человеку, оказавшемуся в горе, ты идешь с честным, участливым сердцем, — сердце само найдет, что сказать. В этом он был убежден.

«Надо вывести Новикова из замкнутого состояния, в какое обычно попадает человек после смерти близкого», — попробовал все-таки рассудить Славинский.

Ему и в голову не пришла мысль, что Новиков может сорваться, запить с горя. На момент он как-то даже совсем позабыл, что Виктор Дмитриевич еще недавно был больным. Он думал о нем только как о страдающем человеке. Смерть жены для этого человека — расплата за прошлое. Теперь этот человек уже совсем другой, и надо помочь ему пережить его горе, вывести его из прострации, вернуть к жизни...