Георгий Шошмин - Возвращение в жизнь

Хлипкий, осенний снег едва успел выпасть — и сразу же сошел.

Получив неделю отпуска, Телицын уехал в Москву, где у него были старые дружеские связи, и возвратился в превосходном настроении. Он привез с собою приказ о назначении его консультантом в одну из крупнейших московских психиатрических больниц.

— Вот еще что мешает нам жить! — только и смог сказать Алексей Тихонович, узнав эту новость.

В квартире, освободившейся после отъезда Телицына, одну комнату Марина Ивановна отдала многосемейной санитарке, ютившейся в общежитии, а в другую вселила семью Коли Петрова.

В один из первых же дней после своего приезда она попросила Петрова сходить с ней в ночной обход — посмотреть, где поставить световые точки.

Обойдя ночью всю территорию, Марина Ивановна приказала Юдину немедленно привести в порядок все дороги к отделениям.

— Есть, есть! Сделаем! — прищелкивая каблуками, принял он приказание. — Я несколько раз предлагал Евгению Михайловичу...

Через неделю она вызвала его ночью из дому и отправилась с ним по территории.

На дорогах ничего не было сделано. Марина Ивановна шла молча. В первый же раз, как только Юдин ступил в темноте в лужу и зачерпнул ботинком воды, он принялся кричать:

— Я же приказал завхозу! Прохвосты все! Сейчас вернусь, накачаю его!..

— Ничего вы не приказывали завхозу, — ничуть не повышая тона, возразила Марина Ивановна. — Сегодня вечером я разговаривала с ним. У вас, на Измайловском, около дома светло, а по этим дорогам ночью надо вести или, еще хуже, нести на носилках больных из приемного покоя. Давайте договоримся. Если хотите работать у нас в больнице, начинайте с исполнительности и честности. В вашем возрасте люди должны уважать себя...

Утром повезли к дорогам шлак, щебень, песок, провода. Полутора недель — до начала снегопадов — оказалось вполне достаточно, чтобы исправить и осветить дороги.

Докладывая теперь об исполнении какого-нибудь распоряжения, Юдин каждый раз говорил:

— Помню наш ночной разговор. Хороший урок вы дали. Перестраиваюсь, Марина Ивановна...

Упразднив придуманную Телицыным должность личного секретаря, Марина Ивановна предложила Чубаровой вернуться на ее прежнюю работу машинистки и выделила ей маленькую комнатку за буфетом. Видя, как переезжает надувшаяся Чубарова, тетя Феня засмеялась:

— Порезвились телята, пора и в жареное...

Марина Ивановна вовсе не была склонна производить «расчистку» после хозяйничания Телицына. Но многое надо было сразу же поставить на место, иначе трудно было работать.

Быстро закончив с первыми организационными вопросами, она занялась главным — лечебной работой. Зайдя в лабораторию к Мещерякову и ознакомившись с накопившейся уже целой серией записанных им плетизмограмм, она запротестовала, когда он завел было речь о лечении алкоголиков.

— Не спешите, Алексей Тихонович. Об этом у нас будет особый и большой разговор, а не на ходу. Надо хорошенько обдумать все. И вы подумайте, и я соберусь с мыслями.

Марина Ивановна отложила последнюю просмотренную плетизмограмму.

— Давайте соберем партийный актив. Посоветуемся обо всем. Расскажу, что видела, чему научилась. Требования теперь у меня будут к вам большие. Да и много гадости осталось после Телицына. Одна я ничего не сумею сделать. Только с вашей помощью. Хозяйственные вопросы решу и в рабочем порядке. Но главное наше дело — лечебная работа... и люди...

Подойдя уже к двери, она обернулась:

— Сейчас не надо, но потом вы расскажете мне о Новикове и Мартыновой. Вы же знаете, что есть инструкция... Леля, Леля Мартынова... Она ведь, по-моему, очень хорошая женщина...

В рабочем порядке Марина Ивановна продолжала заниматься хозяйственными делами. История с разбазариванием деталей стандартного дома была запутана. По документам арбитража выходило, что вины Телицына и Юдина нет. Но всём сердцем она чувствовала, что здесь не обошлось без ловкого очковтирательства. Как бы то ни было, а дом строить надо, жилплощади не хватает... Она начала энергично хлопотать о новых деталях для дома и заставила Юдина заняться подготовкой сметной документации.

Мещерякову понравилось, что ни на партийном активе, ни позже Марина Ивановна ни разу не сказала: «Телицын виноват...» Она не пыталась свалить на него все грехи, хотя сейчас это было бы просто и удобно, чтобы оправдать трудности, связанные с перегрузкой больницы.

Марина Ивановна сразу же дала указание — начать трудоустройство больных-хроников, В отделениях начали освобождаться койки, занимаемые одними и теми же больными по пять — десять лет.