Владимир Степаненко - Дежурный по звездам

Зарулив истребитель на стоянку, майор Федоров сдернул тугой гермошлем, откинулся на спинку сиденья. Мимо прорулил на «десятке» его ведомый. После первого вылета по тревоге в паре с майором Карабановым они с уверенностью могли сказать, что до конца прочувствовали бетонку на Песчаной косе.

Замполит глубоко вздохнул. Ему вспомнился их старый степной аэродром с открытыми подходами, где, как говорили летчики, на двести километров в округе не маячил ни один телеграфный столб. Аэродром на Севере оказался на редкость трудным. Громоздящиеся острые пики Черных скал затрудняли посадку: с моря постоянно дул порывистый боковой ветер, бетонку во многих местах вспучила вечная мерзлота. Но от аэродрома не отказывались, потому что на берегу холодного северного моря он был ближе других к государственной границе.

Отдыхая, майор мысленно разбирал свой полет, объективно проставляя оценки за взлет и посадку. С майором Карабановым они увидели «сову» в нейтральных водах. Разведчик неизвестной страны летел на тяжелом бомбардировщике. Приблизившись наконец к Птичьему острову, «сова» обошла вокруг него и тут же повторила второй раз облет. По расчету экипажа бомбардировщика, истребители должны были израсходовать горючее. Федорова и Карабанова не пугал далекий залет в море. Даже без подвесных баков они могли еще продолжать полет.

Майору Федорову не удалось как следует рассмотреть самолет-разведчик. Но появление «совы» около государственной границы напомнило ему пережитое в войну голодное детство в блокадном Ленинграде, страшную переправу через Ладогу, над которой от падающих бомб стояли непрерывный свист и грохот. После очередного налета «юнкерсов» под лед ушли три машины с детьми. Сам Федоров уцелел чудом — его выбросило из кузова взрывной волной.

Детская память самая острая. Майор Федоров удивлялся, как много он помнит из того далекого прошлого. Перед глазами часто проплывали одни и те же картины: тоненький кусочек сырого блокадного хлеба, пустынные улицы зимнего города, разрушенные дома с черными провалами окон, трупы людей, умерших от голода. Их увозили тогда на саночках, а кое-где они лежали прямо на снегу! Запомнился и снег города — не белый, а черный от сажи и порохового дыма, красный от кирпичной пыли и кровавого зарева пожаров.

До сих пор он не может без слез стоять на Пискаревском кладбище, где похоронены его братья. На фронте убили отца. Да разве его одного так обездолила война? Сколько встречал он на своем пути вдов и матерей с исплаканными глазами? Война научила все видеть и ничего не забывать. Ни вкуса блокадного хлеба, ни умерших от голода и погибших во время налетов на город. Победа в Отечественной войне над фашистами далась нелегко. Потребовалось четыре долгих года. Народ выстоял. Разве это не грозное предупреждение агрессорам? А они все еще пытаются нас прощупать. То и дело засылают своих воздушных разведчиков.

Федоров с особой ясностью представил всю меру своей ответственности за охрану границы. Его долг передать каждому летчику эскадрильи это настроение. Вылет по тревоге — это почти реальная встреча с противником над морем.

Федоров задумался, мысленно переносясь к предстоящей беседе с летчиками. Правда, нет лейтенанта Кузовлева, — он в отпуске. Приедет, надо сразу же вводить в строй и снова возить на спарке. Он невольно вздохнул, потому что хорошо знал офицеров и способности каждого. Местный аэродром требовал повышенного внимания и полной сосредоточенности, а Кузовлеву придется особенно трудно: ему никогда гладко не удавались посадки. Когда осваивали новый истребитель, он всегда садился с «плюхами». Лейтенант Захарушкин посноровистее. Каждое замечание на ходу схватывает. Кузовлев замкнут, молчалив. Никогда не знаешь, что его беспокоит. Захарушкин проще, весь как на ладони…

Снова вспомнил бывший аэродром, далекий гарнизон. Там остались Людмила, Андрейка и мать. Она приехала погостить из Ленинграда. Люда вот-вот родит. Второго сына. Он уверен — сына. А если дочь? Он даже встрепенулся от этого предположения. У них и сомнения не было, что будет сын. И имя придумали — Алеша. А вдруг и в самом деле дочь? Он принялся перебирать в уме все известные ему женские имена…

— Анатолий, ты не заснул случайно? — спросил, подходя к самолету, майор Карабанов и постучал кулаком по фюзеляжу.

— Все хорошие люди давно спят в эту пору! — улыбнулся Федоров и выбрался из кабины.