Мирмухсин - Умид. Сын литейщика

Сидевшие подивились такому концу, переглянулись. Заметив на их лицах смятение, Мусават Кари разъяснил:

— Всевышний предоставляет волю своим рабам, а потом, если те, овладев науками, станут сомневаться в нем, в одно мгновение уничтожит он все, как будто ничего на свете и не было!.. Потому не годится нам, смертным, подвергать сомнению всесилие всевышнего, способного через ушко иголки пропустить восемнадцать тысяч миров.

Гости опять переглянулись, теперь уже восхищаясь необыкновенной мудростью Мусавата Кари.

Когда плов был съеден, а чай выпит, Кизил Махсум сказал небрежно:

— Чтобы переварить пищу, поработаем еще. Сезон…

Арслан, Атамулла, Парсо-домля удалились в другую комнату и занялись шитьем.

Когда Мусават Кари и Кизил Махсум оказались вдвоем, Мусават сказал:

— Молодежь не должна забывать о всевышнем.

Кизил Махсум улыбнулся.

— Вы проникаете в их душу не пустыми наставлениями, а притчами, в коих сокрыта великая философия. Хвала вам!

— Мы должны делать все, чтобы в нас поверили!.. На прошлой неделе, если помните, Абдумутал созвал на плов махаллю. Повар впотьмах черпал воду из хауза и лил в котел. Туда попала лягушка. Когда плов разложили по блюдам и раздавали, кто-то заметил среди кусков мяса эту лягушку. «Нет, это не лягушка, а мясо!» — сказал повар и вмиг проглотил ее. А представьте, что произошло бы, отшвырни повар шумовкой эту лягушку в сторону! Никто не стал бы есть, и столько добра пропало бы даром. Глядите-ка, Махсум, сколь всемогуща вера, — съели ведь целый казан плова!

Кизил Махсум в знак согласия то и дело кивал головой.

Они долго еще сидели, попивая чай. И не заметили, как за окном начали сгущаться сумерки. Во дворе послышались голоса тех, кто уходил, закончив работу. Дверь отворилась, и в нее просунулась голова Атамуллы.

— Пойдем, отец?

— Да, сынок, пойдем. Засиделся я тут… — Мусават Кари поднялся, потирая затекшие ноги.

Хозяин вышел, чтобы проводить приятеля и его сына до калитки. Когда стали прощаться, Кари придержал его за локоть и вопросительно посмотрел ему в лицо, что, видимо, означало: «Ну, есть какие-нибудь вести?»

— Хайит [61] Хайит — религиозный праздник. прошел, недели через две вернутся, — почти шепотом сказал Кизил Махсум.

— Баракалла! До свидания.

Действительно, как сказал Кизил Махсум, не прошло и двух недель, в Ташкент возвратился имам [62] Имам — духовный наставник у мусульман. Абдулмаджидхан, совершивший паломничество в Мекку. Он передал через общих знакомых, что Мусават Кари бинни Абдулрайхон, пославший с отправившимся в святые места дары и пожертвования, тоже принят в клан тех, кто совершил паломничество к могиле пророка, и ему присвоено звание хаджи.

Радостью и ликованием наполнился дом Мусавата Кари. Чтобы достойно отметить это событие, решено было созвать народ. Имаму тоже послали приглашение, и он дал согласие прибыть.

В среду в дом Мусавата Кари начали стекаться люди, в большинстве старики. На дастархане заранее были разложены яства. В соответствующий час подали плов. Торжество возглавили Кизил Махсум и вездесущий Чиранчик-палван. Им усердно помогали несколько молодых парней, которые подносили блюда и уносили пустую посуду, разносили чай и сладости.

Хозяин то и дело выбегал из дома, отворив калитку, поглядывал по сторонам и опять возвращался, несколько огорченный. Аксакалы при этом умолкали на полуслове и устремляли на него вопросительные взгляды. Но вслух не спрашивали, ибо видели, что хозяин и без того расстроен.

Наконец на улице раздался сигнал автомобиля. Мусават Кари бросился к калитке. Распахнув ее, увидел, как из машины выходил, опираясь на палку, сгорбленный от старости и белый как лунь имам Абдулмаджидхан. Его с одной стороны заботливо поддерживал сын, с другой — мутаввали. Еще несколько стариков вышли встретить почетных гостей. Их с почестями сопроводили в ичкари, застланную белым войлоком, и усадили на место, соответствующее положению и сану. Имам дал позволение гостям, вставшим при его появлении, сесть и после недлинной молитвы принялся за разложенные на дастархане яства. Предусмотрительный Мусават Кари заранее разузнал, что любит имам, и специально для него выставил на дастархан пашмак [63] Пашмак — один из видов восточных сладостей. , гулканд [64] Гулканд — сладкое снадобье — масса из растертого сахара, лепестков розы и гашиша. , белую халву. В красивых вазах возвышались крупные румяные гранаты, желтые, как янтарь, яблоки, черный, с капельками воды, виноград. Принесли теплые лепешки, посыпанные маком. Кизил Махсум не спеша разломал их на куски, которые разложил вдоль длинного дастархана, вокруг которого на курпаче чинно сидели гости, поджав под себя ноги.