ЛибКат » Книги » Проза » Русская классическая проза

Федор Достоевский: Униженные и оскорбленные - русский и английский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Федор Достоевский: Униженные и оскорбленные - русский и английский параллельные тексты» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию). В некоторых случаях присутствует краткое содержание. категория: Русская классическая проза / на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале. Библиотека «Либ Кат» — LibCat.ru создана для любителей полистать хорошую книжку и предлагает широкий выбор жанров:

любовные романы фантастика и фэнтези приключения детективы и триллеры эротика документальные научные юмористические анекдоты о бизнесе проза детские сказки о религиии новинки православные старинные про компьютеры программирование на английском домоводство поэзия

Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:

Название:
Униженные и оскорбленные - русский и английский параллельные тексты
Автор:
Федор Михайлович Достоевский
Жанр:
Русская классическая проза / на русском языке
Язык:
Русский
Рейтинг книги:
5 / 5
Избранное:
Добавить книгу в избранное
Ваша оценка:
- 100
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Описание
Другие книги автора
Правообладателям
Похожие книги

Униженные и оскорбленные - русский и английский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Униженные и оскорбленные - русский и английский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Одна из самых мелодраматических книг русской литературы. Можно сказать, что с нее и началась мелодрама как литературный жанр. Трагическое несоответствие романтических представлений о жизни и реальной действительности – вот основная идея романа. Многое в этом произведении читателям казалось необычным: перед ними была поставлена новая этико-социальная проблема – проблема эгоизма.

Федор Достоевский: другие книги автора

Кто написал Униженные и оскорбленные - русский и английский параллельные тексты? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.

Уважаемые правообладатели!

Возможность размещать книги на на нашем сайте есть у любого зарегистрированного пользователя. Если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия, пожалуйста, направьте Вашу жалобу на info@libcat.ru или заполните форму обратной связи.

В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.

Униженные и оскорбленные - русский и английский параллельные тексты — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Униженные и оскорбленные - русский и английский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

I used to go to Muller's at the beginning of every month to read the Russian magazines which were taken there.	Я ходил к Миллеру в первых числах каждого месяца читать русские журналы, которые у него получались.
As I went in I saw that the old man was already sitting by the window, while the dog was lying as always, stretched out at his feet.	Войдя в кондитерскую, я увидел, что старик уже сидит у окна, а собака лежит, как и прежде, растянувшись у ног его.
I sat down in a corner without speaking, and inwardly asked myself why had I come here when there was really nothing for me to do here, when I was ill and it would have been better to make haste home to have tea and go to bed.	Молча сел я в угол и мысленно задал себе вопрос: "Зачем я вошел сюда, когда мне тут решительно нечего делать, когда я болен и нужнее было бы спешить домой, выпить чаю и лечь в постель?
Could I have come here simply to gaze at this old man?	Неужели в самом деле я здесь только для того, чтоб разглядывать этого старика?"
I was annoyed.	Досада взяла меня.
"What have I to do with him?" I thought, recalling that strange, painful sensation with which I had looked at him just before in the street.	"Что мне за дело до него, - думал я, припоминая то странное, болезненное ощущение, с которым я глядел на него еще на улице.
And what were all these dull Germans to me?	- И что мне за дело до всех этих скучных немцев?
What was the meaning of this fantastic mood?	К чему это фантастическое настроение духа?
What was the meaning of this cheap agitation over trifles which I had noticed in myself of late, which hindered me from living and taking a clear view of life? One penetrating reviewer had already remarked on it in his indignant criticism of my last novel.	К чему эта дешевая тревога из пустяков, которую я замечаю в себе в последнее время и которая мешает жить и глядеть ясно на жизнь, о чем уже заметил мне один глубокомысленный критик, с негодованием разбирая мою последнюю повесть?"
But though I hesitated, and deplored it, yet I remained where I was, and meantime I was more and more overcome by illness, and I was reluctant to leave the warm room.	Но, раздумывая и сетуя, я все-таки оставался на месте, а между тем болезнь одолевала меня все более и более, и мне наконец стало жаль оставить теплую комнату.
I took up a Frankfort paper, read a couple of lines and dropped into a doze.	Я взял франкфуртскую газету, прочел две строки и задремал.
The Germans did not interfere with me.	Немцы мне не мешали.
They read and smoked, and only once in half an hour or so communicated some piece of Frankfort news to one another abruptly in an undertone, or some jest or epigram of the renowned German wit, Saphir after which they would plunge into their reading again with redoubled pride in their nationality.	Они читали, курили и только изредка, в полчаса раз, сообщали друг другу, отрывочно и вполголоса, какую-нибудь новость из Франкфурта да еще какой-нибудь виц или шарфзин знаменитого немецкого остроумца Сафира; после чего с удвоенною национальною гордостью вновь погружались в чтение.
I dozed for half an hour and was waked by a violent shiver.	Я дремал с полчаса и очнулся от сильного озноба.
It was certainly necessary to go home.	Решительно надо было идти домой.
But meanwhile a drama in dumb show which was being enacted in the room stopped me again.	Но в ту минуту одна немая сцена, происходившая в комнате, еще раз остановила меня.
I have said already that as soon as the old man sat down in his chair he would fix his eye on something and not remove it the whole evening.	Я сказал уже, что старик, как только усаживался на своем стуле, тотчас же упирался куда-нибудь своим взглядом и уже не сводил его на другой предмет во весь вечер.

It had been my fate in the past to be exposed to that meaningless, persistent, unseeing stare. It was a very unpleasant, in fact unbearable, sensation, and I usually changed my seat as soon as I could.	Случалось и мне попадаться под этот взгляд, бессмысленно упорный и ничего не различающий: ощущение было пренеприятное, даже невыносимое, и я обыкновенно как можно скорее переменял место.
At this moment the old man's victim was a small, round, very neat little German, with a stiffly starched standup collar and an unusually red face, a new visitor to the shop, a merchant from Riga, called, as I learned afterwards, Adam Ivanitch Schultz. He was an intimate friend of Muller's, but as yet knew nothing of the old man or many of the customers.	В эту минуту жертвой старика был один маленький, кругленький и чрезвычайно опрятный немчик, со стоячими, туго накрахмаленными воротничками и с необыкновенно красным лицом, приезжий гость, купец из Риги, Адам Иваныч Шульц, как узнал я после, короткий приятель Миллеру, но не знавший еще старика и многих из посетителей.
Sipping his punch and reading with relish the Dorfbarbier, he suddenly raised his eyes and observed the old man's immovable stare fixed upon him.	С наслаждением почитывая "Dorfbarbier" и попивая свой пунш, он вдруг, подняв голову, заметил над собой неподвижный взгляд старика.
It disconcerted him.	Это его озадачило.
Adam Ivanitch was a very touchy and sensitive man, like all "superior" Germans.	Адам Иваныч был человек очень обидчивый и щекотливый, как и вообще все "благородные" немцы.
It seemed to him strange and insulting that he should be stared at so unceremoniously.	Ему показалось странным и обидным, что его так пристально и бесцеремонно рассматривают.
With stifled indignation he turned his eyes away from the tactless guest, muttered something to himself, and took refuge behind the newspaper.	С подавленным негодованием отвел он глаза от неделикатного гостя, пробормотал себе что-то под нос и молча закрылся газетой.
But within five minutes he could not resist peeping out suspiciously from behind the paper; still the same persistent stare, still the same meaningless scrutiny.	Однако не вытерпел и минуты через две подозрительно выглянул из-за газеты: тот же упорный взгляд, то же бессмысленное рассматривание.
That time, too, Adam Ivanitch said nothing.	Смолчал Адам Иваныч и в этот раз.
But when the same thing was repeated a third time he flared up and felt it incumbent upon himself to defend his dignity and not to degrade, in the eyes of so gentlemanly a company, the prestige of the fair town of Riga, of which he probably felt himself to be the representative.	Но когда то же обстоятельство повторилось и в третий, он вспыхнул и почел своею обязанностию защитить свое благородство и не уронить перед благородной публикой прекрасный город Ригу, которого, вероятно, считал себя представителем.
With an impatient gesture he flung the paper on the table, rapping it vigorously with the stick to which the paper was fastened, and blazing with personal dignity, and crimson with punch and amour Propre, in his turn he fastened his little bloodshot eyes on the offensive old man.	С нетерпеливым жестом бросил он газету на стол, энергически стукнув палочкой, к которой она была прикреплена, и, пылая собственным достоинством, весь красный от пунша и от амбиции, в свою очередь уставился своими маленькими воспаленными глазками на досадного старика.
It looked as though the two of them, the German and his assailant, were trying to overpower each other by the magnetic force of their stares, and were waiting to see which would be the first to be put out of countenance and drop his eyes.	Казалось, оба они, и немец и его противник, хотели пересилить друг друга магнетическою силою своих взглядов и выжидали, кто раньше сконфузится и опустит глаза.