Сергей Каледин - Шабашка Глеба Богдышева

— Бабка! Посторонись! — крикнул Васька.

— Ком-мен-дант… — прошептал Юля.

— Кыроват куда понос? — старуха растопырила руки. — Зачем кыроват брал?..

— Зинаида Анатольевна велела!.. Не останавливайся, Юль! Мы вернем! Быстрей! Быстрей!

Старуха ругалась сзади…

— Самое то, — сказал Глеб, устанавливая сетку возле мешалки под углом на подпорках.

— Ты вроде на полу любишь спать? — спросил его Васька.

Глеб оторвался от сетки, укоризненно посмотрел на Ваську.

— Мою взяли? Ох, пацаны корыстные… А ружье?!

— Я к себе положил, — успокоил его Васька. — Так, вы песок с Биловым сейте, Юля стены приготовит, а я в ПМК смотаюсь: «Беларусь» поищу, фундамент вручную долбить — обрыгаешься.

Зинка приехала утром на велосипеде.

— Вы чего кровать-то?.. — не поздоровавшись, понесла она на Ваську и тут увидела сетку, установленную на подпорках возле мешалки, и засмеялась: — А-а… Ну это ладно… А то старуха прибежала: кровать украли! Зачем, думаю, им кровать!..

— Раствор надо! — буркнул Васька, нагоняя серьезность. — Фундамент перелить.

— А не слипнется?.. Жирно жить хочешь, — Зинка дотронулась до ушей и чуть поморщилась. — То ему мешалку, то ему раствор…

Подошел Глеб, несмотря на жару, в утреннем варианте: штормовка, свитер, рубашка.

— Не озяб? — спросила Зинка.

— Самое то. Здрасьте! Кровь не греет, подыхать пора… А чего морщитесь?

— Да вот… нарывают… — она потрогала уши.

— В отношении?

— Проткнула… Для сережек. Гноятся…

— Сережки-то золотые хоть?

— Откуда? — хмыкнула Зинка.

— Тогда веревочки надо было сперва… ниточки шелковые… Э-э-э… — Глеб сочувственно смотрел на ее распухшие мочки. — Ну, кто же так… Мумием если…

— Само заживет…

— …вроде взял, — не слушая ее, вслух размышлял Глеб, — в носок клал… Вы в котором доме живете?

— В последнем… с того края.

— Вечером найду — принесу. Как рукой…

— Этот вылечит, — не удержался Васька. — Подтверди, Юль!

Юля порозовел.

— Я вон и Билову геморройчик в момент погасил, — сказал Глеб.

— Хватит трепаться! — Зинка, по-прежнему держась за уши, подошла к траншее, заполненной кирпичным боем, улыбнулась: — Та-а-ак… «Беларусь» — ПМК?

— Угу, — кивнул Васька.

— Договорились?

— Обижаете, Зинаида Анатольевна…

— А бут где добыл?

— Обижа-а-аете!..

— Ишь ты!.. — Зинка с любопытством оглядела Ваську.

Позавчера заказала работу, а сегодня уже фундамент, выпиравший из земли в двух местах, заново перерыт, забит бутом.

— Молодец, — сдержанно сказала Зинка.

А все было просто. Остатки денег — даже в столовой кормились в долг до аванса — Васька зажал и нанял на них экскаватор в ПМК. Тот за час прокопал им траншею под фундамент. Пятерка — всего делов. Чем вручную корячиться. Да за бутылку скрепер — там же в ПМК. Скрепер по стройплощадке повертелся; сам в себя кирпич битый сгребал. Опять-таки — чем бут ждать.

— Смотри, бригадир! — пригрозила Зинка. — Хоть один силикатный увижу — сразу в шею!

Она прошла над траншеей: выглядывала белый силикатный кирпич. Даже раскидала кое-где бут. Не обнаружила.

Белый кирпич, облицовочный, воды боится, и кладут его только в стены снаружи, а в основание, в фундамент — ни-ни! Раскиснет в воде — фундамент сядет — стены полопаются..

— …Прорабша там… с другой стороны. В окно стучи…

Глеб подошел к окну.

Зинаида Анатольевна сидела на кровати, на коленях — аккордеон. Она играла, прижавшись к нему щекой, одной рукой растягивала мехи. Зинка пела, и песня ее просачивалась на улицу: «…Сладку ягоду рвали вместе, горьку ягоду — я одна…»

«Жидковато, — подумал Глеб, — против Лидки не тянет…»

Глеб вспомнил про Лидку и поморщился. Вернется в Москву, опять она голову долбить начнет: женись — «узаконить отношения». Да пропади ты пропадом, Лидия Васильевна!

Он затушил сигарету и тихонько постучал в окно. Зинаида Анатольевна вздрогнула, сдвинула аккордеон на постель, мехи развалились.

— Открыто там, — Она глянула на себя в зеркало, сунула ладонь в волосы.

— Чего ж у вас окна замкнуты? — Глеб расстегивал на пороге сандалии. — Жарко…

— Не снимай, все равно полы мыть.

— Неудобно как-то… — просипел снизу Глеб, расстегивая второй сандалий.

— А чего ж ты такой плешивый? — Зинка ногой поправила перед ним дорожку…

— Порода такая, неволосатая… — Глеб распрямился. — Раньше-то были, раньше все было… — Глеб вдруг усмехнулся ни с того ни с сего.

— Ты чего? — удивилась Зинка.