Сергей Каледин - Тахана мерказит

Ну, перетеплился малость, что поделаешь. А с другой стороны, если как Мерцалова велела — в шортах да майке, — уж лучше совсем без порток, чтобы прямиком дурдом.

Так рассуждал Петр Иванович Васин, спускаясь трапу на летное поле аэродрома Бен–Гурион. Первое, он увидел за пределами аэродрома: пальмы натуральные, будто в Сочах. И жару увидел — марево над бетоном колыхалось, как прозрачный желей.

Одет Петр Иванович был по–солидному: черный костюм, джемпер, сорочка с галстуком, разумеется, на голове шляпа. В одной руке плащ, в другой – портфель (пожрать на первое время, мыло, то–се…).

На транспортерной карусели уже крутились оба чемодана. Один деревянный, сработанный специально под плотницкий инструмент; второй обычный, фибровый там инструмент электрический: лобзик, рубанок, точило.

Мартин, дурак, все смеялся, зачем ты с собой такую тяжесть прешь, там все дадут. Дадут, куда кладут! Кто ж это, интересное дело, свой инструмент чужому человеку даст? Пришлось Мартина маленько осадить: ты в своей яме садишь и сиди, палочкой дирижерской маши, я тебя не учу. А в мое дело не суйся.

Петр Иванович подхватил чемоданы. На специальных столах шмонали багаж. Не у всех, на выборку. К Петру Ивановичу подошла девушка, блондиночка рыжеватенькая. На левой грудке у нее табличка на прищепке, написано не русскими буквами, но и не местными крючками, а, может, по–немецки. Петр Иванович все–таки разобрал имя — Сара.

— Это ваш багаж? — по–русски, но как–то чудно спросила девушка.

— Мой, — кивнул Петр Иванович.

— Вы уже посещали Израиль?

— Первый раз, Сарочка, — улыбнулся Петр Иванович, но, видать, рановато.

— С какой целью вы предприняли свой путь?

— У меня родственница есть непосредственно, сватья мне, Ирина Васильевна Мерцалова. По всему миру поет. Ей тут у вас один еврей, муж бывший, дом подарил. Она просила меня его взглянуть. Я сам–то строитель.

— Вы читали Тору?

— Тору?.. — опешил Петр Иванович. — Это Евангелие, что ли? Читал.

— Вы посещаете синагогу?

— Зачем она мне надо? В церковь хожу иной раз… Может вы не поняли… Я ж не в евреи приехал записываться. Я в гости. Русский я. В командировку как бы…

— Откройте ваш багаж.

Петр Иванович заволок оба чемодана на операционный стол и отомкнул деревянный.

— Зачем вам это? — строго спросила таможенница.

— Инструмент мой, — недоуменно пробормотал Петр Иванович и сразу вспотел. — Я плотник… Таможенница не стала его слушать, подозвала уже на своем толстого дядьку, видать, начальника. — Плотницким инструментом толстый остался доволен, а на электрический — набычился.

— Кто компоновал ваш багаж? — чистым русским, без примесей, спросил он. — Через посредника или лично? — Сам собирал. — Зачем вы везете это в Израиль?

— Ты что, издеваешься?! — Петр Иванович почувствовал острое желание слегонца заехать жиду в волосатое ухо. Он полез за папиросами, наткнулся на письмо Мартина по–английски, написанное на всякий случай для израильских властей. Таможенник заглянул в письмо. — Мерцалова — это кто?

— Мерцалову не знаешь?! Да она же у вас тут была! Вы ей премии сами надавали!..

— Релакс, — сказала Сара. — Спокойно. Отвечайте только на вопросы. Петр Иванович аккуратно поплевал на незажженную папиросу, замял для верности о ладонь и сунул в карман.

— Чего вы от меня хотите, черти? — произнес он потухшим голосом и присел по–плотничьи на корточки, считая разговор законченным. Теперь ментов ихних ждать, говорить без толку. А он еще в самолете выпил на халяву – могут и в трезвиловку засунуть… Постой, постой… Он встал, пошарил в пиджаке и протянул толстому фотку.

— Вот она.

На зарубежной фотографии мэр Тель–Авива вручал Ирине Мерцаловой приз. Она стояла возле белого рояля. Но самое главное было на обороте: «Желаю тебе, Петя, счастья в прекрасном Израиле. Ирина».

Толстый повертел фотку, только что не понюхал, вернул ее Петру Ивановичу, прижав руку к сердцу:

— Шабат Шолом! Наклюнулось было у Петра Ивановича желание развернуться: и улететь назад, благо билет на полгода безразмерный… Ладно! Он плюнул на мраморный пол, теранул по плевку черным, специально для Израиля купленным полу ботинком. Будем считать типа анекдота непосредственно!

Стеклянные непрозрачные двери бесшумно отворились. Петр Иванович вышел за пределы таможенной зоны. В Израиль!

Мог ли он подумать месяц назад, что окажется вдруг на этой ихней земле обетованной?..