Владимир Возовиков - Время алых снегов

Лейтенант Варин преподал-таки урок Алексею Куликову.

В трудные минуты Алексей подражал своему несокрушимому комэску, и теперь это само сработало в нем.

Глаза похолодели, губы тронула вежливая улыбка, все лицо его приняло снисходительное выражение. Он прошел мимо, едва кивнув.

Смех за спиной оборвался. Алексей, вероятно, налетел бы на дверь, не распахни ее вышедший навстречу комэск. Алексей машинально посторонился, отдавая честь, машинально подумал: «Майор верен себе. Завтра полеты, и он обходит свои владения. Горе гулякам!..» Потом, не зажигая света, стоял перед сумеречным окном, с тяжелым интересом следя, как черные горы на горизонте сливаются с черным небом, как чернота подавляет и стирает оттенки, даже звезды становятся тусклыми, одноцветными, одинаковыми. В дверь стучали, Алексей не отвечал...

Утром Варин, как ни в чем не бывало, догнал его по дороге в эскадрилью, бесцеремонно схватил за плечо.

— Куда ты вчера пропал, титан? Хоть и не стоило бы рассказывать, но уж так и быть — по дружбе. Знаешь, что произнесла златовласая особа, когда некто продефилировал мимо с сатанинской улыбочкой на устах? «Ненавижуу!..» А меня просто прогнала. Чуешь разницу? Я — самонадеянный дурак, это ясно. Но кто ты, Куликов? Почему по мне ни одна не плакала, хоть я и со многими расставался, а по тебе первая же слезы льет? Не догадываешься?

— Пускай она поплачет — ей ничего не значит,— Алексей стряхнул руку Варина с плеча.

— Понятно, — хмыкнул Варин, искоса поглядывая в лицо спутника. — Но вот тебе мой совет на будущее: не играй в жениха и невесту по два месяца подряд. Ты уж не мальчик, Алеха. Девчонки, они тоже люди — я это всегда помню.

— А я и не знал! Так забирай их всех!

— Ого!.. Опять вчерашнее «ненавижу»! Так чего ж ты, злой ревнивец, бросил ее перед самым отъездом?..

— Слушай, — Алексей остановился, повернул к спутнику улыбающееся лицо. — Ты что, записался в сводники?

Варин отступил, повернулся, молча пошел впереди. Лишь вблизи летного поля негромко сказал:

— Ладно, забудем. Я понял тебя: и тут работаешь под комэска. Желаю успеха. Однако и тебе когда-нибудь станет тяжко от себя самого.

«Может, он прав? Взгляни проще на все — и не так уж страшно, если даже она колебалась. А может, только дразнила тебя, Куликов? И встречи искала в последние дни с помощью Варина — не в одиночку же ей бродить вечерами у офицерского общежития. Он добрый гусь, твой дружок Варин, но лгать не станет.

Но как проще взглянуть на вчерашнее? Зажмуриться? И если повторится — зажмуриться снова?..»

От последней мысли сердце Куликова оделось в жесткую броню, и он дал себе слово никогда не гоняться больше за облаками — земные они или небесные.

Но откуда узнал командир, что старший лейтенант Куликов всю ночь видел в окне тусклые звезды?.. Отстранение от полетов всегда тяжело, а теперь оно усиливало ощущение тупой занозы в груди. В небе, возможно, он освободился бы от нее. Надолго ли? Для этого ему, пожалуй, надо родиться заново. Говорят, в течение жизни люди как бы рождаются несколько раз. Когда-то было такое и с Алексеем. Будет ли еще?..

...Команда полковника по селектору собрала его, как пружину:

— Старший лейтенант Куликов, к самолету!

Алексей кинулся в дверь с неожиданной веселой легкостью: все же это славно, что кроме земных дел существуют небесные!..

Задание он получил, сидя в кабине...

Волна грома, отстав, катится уже где-то далеко позади, то ли звенит турбина, то ли небо, расколотое острой сталью, проваливаются под ноги редкие облака, только солнце летит рядом, прирастая к угольчатому крылу, да горы, угрюмо дымясь, тянутся по горизонту, указывая путь. Зеленым, отуманенным зеркалом качнулся внизу край океана. Зеркало прогнулось, ушло в бескрайность, под белую, мутную пелену, над которой уже вырастали крутые нагромождения туч. Глаз не достигал их вершин, — быть может, дыхание океана вынесло их туда, где летают лишь перистые облака, где в полдень на фиолетовом небе стоят колючие звезды?

Куликов мог легко перепрыгнуть и такую «стену», оставить грозы далеко внизу, однако он набрал заданный эшелон и знал, что вот-вот придется нырнуть еще ниже — под самые тучи. Знал и о том, что полоса чистого неба невелика; ее создавал горный хребет — он отбрасывал каменным плечом самые упорные циклоны. Облетая его, циклоны закручивали воздух над океаном в гигантские воронки, нещадно трепали обширный район моря. В эту пору здесь полыхали грозы, какие случаются разве в тропиках.