Дмитрий Гусаров - Партизанская музыка [авторский сборник]

Тайсто Кайнулайнен в Паданах энергично продвигал дело с обустройством братской могилы в центре села, разыскивая родственников бойцов и командиров отряда «Мстители», завязывал с ними переписку.

Члены архангельской группы «Поиск», совершившие летом 1983 года первый выход на высоту 195,1, занимались розысками родственников своих земляков-партизан, активно печатали статьи и очерки в областных газетах, готовились к новому походу.

Свою тихую, внешне незаметную работу вела Полина Михайловна Кузьмина. К тому времени она уже вышла на пенсию, но продолжала оставаться «партизанской мамой», совершая поездки на партизанские встречи в Москву и Мурманск, Сыктывкар и Вологду.

Я еще не знал, что она уже установила, кто такая «партизанка Надя», бывшая в плену у финнов. Ею оказалась Надежда Евгеньевна Шаманина из отряда «Полярник». Более того, партизанка Надя была жива, и путем переписки с местными краеведами удалось найти ее адрес.

Помню, когда Полина Михайловна рассказала мне о том, что партизанка Надя активно участвовала в побеге из лагеря военнопленных, я поразился самому факту успешного побега и, занятый своими заботами, не проявил к нему особого интереса. Загадка отряда «Мстители», которая свелась к поиску «паданского парня», казалась мне куда более важной, а побег Нади с группой пленных выглядел неправдоподобно удачливым, и разве я мог думать, что одно с другим будет так тесно связано.

Тогда я и не предполагал, что «карельский паданский парень» окажется совсем рядом.

В 1983 году Павел Оберемко сообщил архангельским следопытам, что в медвежьегорском пересыльном лагере военнопленных находился еще один партизан из отряда «Мстители» — Алексей Грябин. Более того, позже он написал мне:

«Первую ночь Иван Соболев, Алексей Грябин и я пролежали на третьем этаже нар, и каждый из нас рассказывал, что знал. Я рассказал, как нашел останки отряда Попова и где. Алеша Грябин рассказал, как отряд Попова нарвался на засаду финнов, убит был радист, и Попов послал его и еще одного бойца в бригаду за подкреплением. До расположения бригады они не дошли, были обнаружены финнами. При перестрелке его напарник погиб, а его взяли в плен».

Трудно сказать, почему Павел не вспомнил о Грябине раньше.

Но не будем слишком строги — прошло столько лет, а какие странные зигзаги может вытворять несовершенная человеческая память, мы имеем случай убедиться не один раз. Не забудем, что в ту горькую пору Павлу Оберемко было всего лишь семнадцать лет. Вероятно, упоминание финского ветерана Аксели Оллила об оставшемся в живых карельском паданском парне оживило и его память. Кстати, и Иван Соболев в своих подробнейших воспоминаниях 1970 года ни словом не упомянул о Грябине и в ответ на мой прямой вопрос признался: «Вас интересует Алексей Грябин. Я Вам правду скажу, почти ничего не помню за него».

Ивану было тогда восемнадцать…

По официальным спискам безвозвратных потерь бригады Алексей Грябин, как и Павел Оберемко, числится умершим от голода до ухода отряда на последнее задание.

С Павлом Оберемко можно как-то понять: он заблудился, отстал, потерялся, а в тех условиях — потеряться означало пропасть…

Но почему попал в число умерших от голода Алексей Грябин?

Это уже не первый случай неточностей в отчетных документах об отряде «Мстители».

Объяснить их можно только одним — отчет составлялся по памяти и по отрывочным пометкам в блокнотах комиссара бригады Н. П. Аристова и начштаба Д. И. Колесника, когда ни одного живого человека из отряда рядом не было. Несомненно, сказывалось и стремление командования, чтобы число пропавших без вести было как можно меньше.

Но самое удивительное и загадочное наступило тогда, когда выяснилось, что Алексей Грябин погиб с оружием в руках в июне 1943 года на окраине родного села Паданы, и вместе с двумя своими павшими товарищами, фамилии которых неизвестны, похоронен сначала на кладбище, а потом перенесен в братскую могилу в центре села. Его имя значится в книге Памяти «Вечная слава героям», хранящейся в сельсовете.

Паданы — старинное карельское село, расположенное на западном берегу огромного Сегозера. До войны оно было центром Сегозерского района. Леспромхоз, сплавконтора, МТС, промкомбинат, средняя школа — и ни одного каменного здания в этом тихом, своеобразном селении, где приезжие быстро осваивали карельский язык, а дети местных уроженцев, окончив сельскую школу, стремились в Петрозаводск, чтобы продолжить образование, получить специальность.