Дмитрий Гусаров - Партизанская музыка [авторский сборник]

Мы оказались ровесниками. И даже наши военные биографии как бы зеркально отражали одна другую. В одно примерно время мы добровольцами пришли на войну, он долгое время находился на западном побережье Онежского озера, я — на восточном.

В последние годы он стал известным историком, автором ряда книг, множества статей, соавтором шеститомной, затем и двенадцатитомной финской «Истории второй мировой войны», преподавателем военной академии, подполковником генерального штаба.

Почти тридцать лет он считался авторитетным в Финляндии и преуспевающим официальным военным историком. Издатели охотно печатали его книги, газеты сами искали сотрудничества с ним. Но в последнее десятилетие в его взглядах стала заметней тяга к большей аналитичности, самостоятельности, независимости и даже полемичности в оценках тех или иных событий предвоенной и военной поры. Это не был поворот или отказ от прежних концепций, это была естественная эволюция углубления в правду, какую переживает, наверное, каждый историк, философ или писатель, если он честно и непредвзято относится к своему делу. В период, когда мы встретились, Хельге Сеппяля обдумывал книгу, которая через несколько лет выйдет под названием «Финляндия как агрессор в 1941 году» и вызовет переполох среди официальных военных историков. Остро полемичным было его выступление и на симпозиуме по вопросу выхода Финляндии из войны. Забегая немного вперед, скажу, что следующая его рукопись «Финляндия как оккупант в 1941—1944 гг.» уже не нашла среди финских издателей охотников выпустить ее в свет.

Два вечера мы провели в беседах — поначалу настороженных, потом откровенных, доверительных, даже дружеских, правда, несколько затрудненных из-за необходимости пользоваться услугами переводчика. Об этом сам Хельге Сеппяля вспоминал в очерке «Партизан из Петрозаводска» (журнал «Maalima ja me», № 9, 1983):

«До встречи думал, даже немного опасался, каким окажется всамделишный партизан, который к тому же был ранен финнами в войну. Может, он непреклонный, недоступный, с печатью горечи и подозрительности. Встретил совершенно другого, чем предполагал, человека… Мы не чувствовали никакой неприязни друг к другу, скорее наоборот — хорошо понимали друг друга. Общим у нас был не только возраст, но и наше знание войны».

Вот, казалось бы, редкий и счастливый случай с помощью финского специалиста-историка выяснить наконец обстоятельства гибели отряда «Мстители».

Я не преминул им воспользоваться.

Хельге Сеппяля охотно согласился помочь. В тот последний шумный и веселый вечер за ресторанным столиком всё представлялось несложным и доступным. Мы оба искренне верили, что конечно же он найдет нескольких непосредственных участников событий, может быть, еще жив бывший командир 12-й финской бригады полковник Мякиниеми, точно жив бывший командир 5-го пограничного батальона майор Кивикко, вероятно, несложно будет отыскать лейтенанта Олави Алакулпи, ну и, естественно, надо будет встретиться с Аксели Оллила.

Через два-три месяца Хельге Сеппяля написал мне, что двух участников тех событий он нашел, они живут в разных городах и оба согласились на встречу. Ни фамилий, ни адресов он мне не сообщил.

Еще через какое-то время он известил, что оба финских ветерана от встречи отказались — один сослался на плохую память, второй давно дал себе зарок не бередить душу воспоминаниями о войне.

Но Сеппяля не теряет надежду, будет искать других…

Потом X. Сеппяля надолго заболел, потом, наверное, нахлынули иные, более важные дела — он засел за рукопись новой книги, а быть назойливым мне не хотелось, да и сам я к тому времени был целиком поглощен работой над «Партизанской музыкой»…

Нет, не проявил я тогда настойчивости, и теперь искренне жалею об этом.

Ниточка с «пятым» оборвалась. И всплыла она совершенно неожиданно через два года.

Тем временем поиск разрастался.

Сергей Симонян, с помощью печати и общественности, отчаянно боролся в своем Суккозере, чтоб уберечь от порубок хотя бы высоту 195,1, коль не удалось спасти «Смерть-гору», и торопился тщательно обследовать полосу, прилежащую к Сидрозеру, где были сброшены для партизан продукты. Он все еще не был до конца убежден, что Попову удалось соединиться со взводом Бузулуцкова и последний бой они принимали вместе. Во всяком случае, он хотел найти что-то такое, что полностью исключало бы сомнения.