Мигель Унамуно - Мигель де Унамуно. Туман. Авель Санчес_Валье-Инклан Р. Тиран Бандерас_Бароха П. Салакаин Отважный. Вечера в Буэн-Ретиро

— Добрый вечер, хозяин!

Сакариас Крестоносец, в пончо, широкополой шляпе и в юфтяных сапогах со шпорами, пригнувшись к луке седла, почти въехал на своем гнедом в лавку. Почтенный гачупин с вороватой подозрительностью взглянул на нежданного гостя:

— Вам кого?

— Вас, на пару слов.

— Привяжи коня и возвращайся.

— Он без уздечки, хозяин.

Господин Передита вышел из-за прилавка.

— Ну, что у тебя за дело?

— Хочу познакомиться с вами, хозяин! В округе вас все хорошо знают. Вот и я решил познакомиться! Только ради вас я и приехал на ярмарку, господин Передита.

— Э, да ты, я вижу, лишнего хлебнул и решил поиздеваться над стариком, который тебе в отцы годится. Уходи-ка ты лучше отсюда, покуда я стражу не кликнул.

— Не пугайтесь, господин Передита. Я пришел всего-навсего за залогом.

— А залоговая квитанция у тебя есть?

— Вот, прошу!

Крестоносец въехал внутрь и положил на прилавок окровавленный мешок. Гачупин отшатнулся:

— Грязный пропойца! Натрескался как свинья, вот и шляешься и хулиганишь. Забирай мешок — и марш отсюда!

Крестоносец доставал головой почти до потолка; грудь и лицо его оставались в тени, только руки и лука седла освещались стоящей на прилавке лампой.

— Господин Передита, ведь вы же сами потребовали от меня доказательства?

— Ах, ты еще издеваться?

— Развяжите мешок.

— Прекрати дурить и убирайся!

Крестоносец угрюмо повторил. В приглушенном голосе его проступал еле сдерживаемый гнев:

— Хозяин, развяжите — и вам все будет ясно.

— Плевать я хотел! Коза там или свинья — лопай сам!

Гачупин втянул голову в плечи, видя, как над ним изогнулась тень Крестоносца.

— Господин Передита, я заставлю тебя развязать мешок зубами!

— Голодранец, я вижу, ты ищешь ссоры. Если хочешь, чтобы я чем-нибудь тебе помог, приходи, когда протрезвеешь.

— Хозяин, мы уладим наше дельце сейчас же! Помнишь индианку, которая заложила перстень за девять боливаров?

Почтенный гачупин скорчил наивную мину:

— Индианку? Нет, не помню. Надо взглянуть в закладную книгу. Девять боливаров? Значит, больше оно не стоило. В моей кассе расценки самые высокие.

— Ты хочешь сказать, что существуют еще большие мошенники? Но я пришел не только для этого. Вы, хозяин, донесли на индианку.

Гачупин истошно завопил:

— Разве могу я помнить все, что я переделал в тот день? Вон отсюда! Когда очухаешься, тогда и приходи! Потом посмотрим, нельзя ли увеличить цену!

— Э, нет, дельце это мы уладим сейчас же, тут на месте. Ты донес на индианку, так давай-ка объяснимся теперь же.

— Приходи, когда протрезвеешь.

— Хозяин, все мы смертны, а твоя жизнь, быть может, не много надежнее света вот этой коптилки. Хозяин, ну-ка скажи, кто засадил индианку в тюрьму? Неужто ты не знаешь, что ранчо ее опустело? Ничего, сейчас узнаешь! А мешок ты так и не раскрыл? Давай, господин Передита, да поживее!

— Ладно, ладно, только отвяжись, проклятый пьянчуга!

И с этими словами почтенный гачупин принялся развязывать мешок. Вид у старикашки был самый безразличный. В самом деле, какая разница, что там в мешке, козленок или поросенок? Когда же он увидел изгрызенную голову мертвого ребенка, лицо его исказилось ужасом:

— Убийца! Хочешь, чтобы я покрыл твое преступление? Вон отсюда, не впутывай меня в грязные свои дела! Вон! Я ничего не скажу! Но и ты не черни меня! Что ты можешь предложить мне? Горстку жалких монет? Человек моего положения не станет мараться из-за горстки жалких монет!

Тогда, задыхаясь от гнева, заговорил Сакариас:

— Перед тобой останки моего сынишки! Твой гнусный донос лишил его матери! Ее упрятали в тюрьму. Несчастного малыша бросили свиньям на поживу!

— Обвинения твои не по адресу! Что и говорить, зрелище жуткое! Вот уж беда, так беда! Но при чем тут Кинтин Переда? Колечко я тебе верну… Пусть пропадают деньги, что я за него заплатил… Распорядись ими по своему усмотрению… Похорони ребенка… Я понимаю, что ты напился, чтобы хоть как-то утешиться… Иди. Завтра придешь за перстеньком… Предай сперва христианскому погребению эти останки.

— Нет, мерзавец, сперва ты пойдешь со мной!

Крестоносец яростным рывком вздыбливает коня, лассо захлестывает шею насмерть перепуганного гачупина. Судорожные взмахи рук, поворот коня… и все сливается в неясном бешеном вихре. Сакариас мчится по улице, волоча за собой тело гачупина. Звенят подковы, подпрыгивает и извивается на конце натянутой веревки гачупин. Пригнувшись в седле, вонзив шпоры в конские бока, всадник чувствует по напряжению веревки сопротивление подпрыгивающего на камнях тела. И с бегом коня стоическая индейская скорбь Сакариаса Крестоносца постепенно умеривается.