Мигель Унамуно - Мигель де Унамуно. Туман. Авель Санчес_Валье-Инклан Р. Тиран Бандерас_Бароха П. Салакаин Отважный. Вечера в Буэн-Ретиро

— Божьи избранники могут быть заменены лишь такими же избранниками!

Словно стадо, потревоженное слепнями, гачупины засучили ногами по изразцовым плитам и бурно зааплодировали. Тиран Бандерас квакерским жестом демонстративно пожал руку велеречивому гачупину:

— Останьтесь, дон Селес, сыграем партийку в лягушку {100} .

— С радостью!

Тиран Бандерас, просветлев при упоминании о лягушке, холодно и строго обратился к остальным гачупинам:

— А вас, друзья, я не хочу более отвлекать от ваших обязанностей. Желаю успеха!

Седеющая босая мулатка, подрагивая на ходу отвислыми грудями, внесла на подносе холодный лимонад и горячий шоколад — излюбленные напитки церковнослужителей и государственных чиновников времен вице-королевства. Держа в смуглых руках позвякивающий хрусталем серебряный поднос, служанка с робким вопросом взглянула на хозяина. Ниньо Сантос кивком ощерившегося черепа указал ей на складной походный столик, раскинувший в углублении арки свои паучьи ножки. Мулатка безмолвно повиновалась: покорная, взмокшая от пота, она извивающейся походкой проковыляла к столику. Омочив в лимонаде губы, Ниньо Сантос заметил:

— Вот уже добрых пятьдесят лет я пью этот напиток и нахожу его крайне целебным… Рекомендую, дон Селес.

Дон Селес натужно осклабился:

— Это же мой любимый напиток! Я счастлив, я горд тем, что у нас общие вкусы! Еще бы!

Тиран Бандерас махнул рукой, как бы развеивая дымок лести, завитки велеречия, которые воскурил ему гость. Лицо тирана исказилось привычной гримасой: в уголках рта появилась зеленая пена.

— Друг мой Селес, — сказал Ниньо Сантос, — чтобы убить революцию наповал, нужны серебряные пули.

Гачупин подобострастно поддакнул:

— Которые бьют без треска и наверняка.

Мумия загадочно ухмыльнулась:

— Бесшумное оружие, друг мой, надежнее всякого другого. В любой революции есть два критических момента: момент молниеносного удара и момент, когда требуются серебряные пули. Дружище Селес, вот эти-то пули и должны помочь нам выиграть главные битвы. Сегодня мы должны строить нашу политику на привлечении революционеров в наш лагерь. Я уважаю своих врагов и считаюсь с тем, что у них много сторонников в соседних республиках. Среди революционеров немало ученых. Их знания вполне могут быть использованы на благо родины. Интеллигенция заслуживает уважения, не так ли, дон Селес?

Дон Селес поспешил выразить согласие. Со слащавой улыбкой он воскликнул:

— Целиком с вами согласен. Еще бы!

— Стало быть, для этих-то ученых мне и нужны серебряные пули. Среди наших ученых есть светлые головы, могущие поспорить с крупнейшими европейскими светилами. Находясь в Европе, эти светлые головы могли бы принести нам больше пользы, нежели находясь здесь: их место на дипломатической службе… на научных конгрессах… во всякого рода миссиях, которые создаются для поездок за границу.

Богатей гачупин закивал головой:

— Вот что значит вести умную политику!

Бандерас доверительно прошептал:

— Но для такой политики, дон Селес, мне потребуется достаточное серебряное обеспечение. Вы меня поняли, друг мой? Я полагаюсь на вас и верю, что все сказанное останется строго между нами. Высоко ценя ваш опыт и ум, я выбрал вас в свои главные советники.

Дон Селес подул на свои напомаженные бриллиантином усы и с наслаждением втянул носом источаемое ими парикмахерское благовоние. Его лысая макушка лоснилась, словно живот будды, и перед мысленным взором Селеса уже проносились видения из восточных сказок: ему мерещился контракт на поставку продовольствия Освободительной армии.

Очарование нарушил голос тирана Бандераса:

— Вы правильно сделали, что задумались всерьез. Дело стоит того.

Приложив руку к толстому животу, гачупин ответил:

— Все мое состояние, всегда, впрочем, скудное, а нынче и вовсе подорванное, я ставлю на службу правительству. Вклад мой беден, но он плод бескорыстного труда на этой великодушной земле, которую я полюбил и которая по велению сердца стала для меня второй родиной.

Бандерас прервал гостя нетерпеливым жестом, словно отгоняя назойливую муху:

— А могла бы испанская колония предоставить нам необходимый заем?

— В последнее время испанская колония понесла большие убытки, но тем не менее, учитывая ее связи с республикой…

Генерал, поглощенный своей мыслью, процедил сквозь зубы:

— А понимает испанская колония, как пострадали бы ее интересы, победи у нас революция? Если понимает, то обработайте ее в нужном смысле. В деле восстановления порядка мое правительство рассчитывает только на испанскую колонию. Страна находится во власти анархии, вызванной зловредной пропагандой.