LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Джон Голсуорси - Собственник - английский и русский параллельные тексты

Джон Голсуорси - Собственник - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Джон Голсуорси - Собственник - английский и русский параллельные тексты» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию без сокращений). В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Собственник - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Джон Голсуорси
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
3 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 60
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Собственник - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Собственник - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

«Сага о Форсайтах» известного английского писателя Дж. Голсуорси (1867 – 1933) – эпопея о судьбах английской буржуазной семьи, представляющей собой реалистическую картину нравов викторианской эпохи. «Собственник», первый роман цикла, рассказывает о веке, когда родовой инстинкт был главной движущей силой. Но никакие семейные устои, домашний очаг и собственность не могут противостоять хаосу, который вносит в жизнь человека Красота и Страсть.

Собственник - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Собственник - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Why, you're getting quite a rich man!"	Ты у нас скоро совсем разбогатеешь!
The thought of his little grandson's growing wealth was a real pleasure to him.	Мысль о растущих капиталах внука доставляла ему истинное удовольствие.
But little Publius knew a sweet-shop, and a trick worth two of that.	Но у маленького Публиуса была на примете одна кондитерская, а на отсутствие смекалки он не мог пожаловаться.
And they would walk home across the Park, James' figure, with high shoulders and absorbed and worried face, exercising its tall, lean protectorship, pathetically unregarded, over the robust child-figures of Imogen and little Publius.	И они возвращались домой через парк; поглощенный тревожными мыслями, Джемс шагал, высоко подняв плечи, и охранял своим длинным тощим телом безжалостно пренебрегавших такой защитой упитанных малышей - Имоджин и Публиуса.
But those Gardens and that Park were not sacred to James.	Но не только Джемс бежал сюда от забот и тревог.
Forsytes and tramps, children and lovers, rested and wandered day after day, night after night, seeking one and all some freedom from labour, from the reek and turmoil of the streets.	Форсайты и бродяги, дети и влюбленные отдыхали, гуляли здесь изо дня в день, из ночи в ночь, мечтая найти в парке освобождение от тяжкого труда, от смрада и сутолоки улиц.
The leaves browned slowly, lingering with the sun and summer-like warmth of the nights.	Листья желтели медленно, солнце и по-летнему теплые ночи не торопили их.
On Saturday, October 5, the sky that had been blue all day deepened after sunset to the bloom of purple grapes.	В субботу, пятого октября, небо, голубевшее над городом весь день, после заката стало лиловатым, как виноград.
There was no moon, and a clear dark, like some velvety garment, was wrapped around the trees, whose thinned branches, resembling plumes, stirred not in the still, warm air.	Луны не было, и прозрачная тьма окутала деревья словно плащом; ветки с поредевшей листвой, похожие на султанчики из перьев, не двигались в спокойном, теплом воздухе.
All London had poured into the Park, draining the cup of summer to its dregs.	Весь Лондон стекался в парк, осушая до последней капли кубок лета.
Couple after couple, from every gate, they streamed along the paths and over the burnt grass, and one after another, silently out of the lighted spaces, stole into the shelter of the feathery trees, where, blotted against some trunk, or under the shadow of shrubs, they were lost to all but themselves in the heart of the soft darkness.	Пары за парами входили в ворота, растекались по дорожкам, по сожженной солнцем траве, одна за другой молчаливо скрывались с залитых светом мест под прикрытие густой листвы и, виднеясь лишь темным пятном на фоне дерева или в тени кустов, забывали весь мир в сердце этой мягкой тьмы.
To fresh-comers along the paths, these forerunners formed but part of that passionate dusk, whence only a strange murmur, like the confused beating of hearts, came forth.	Гуляющим эти пары казались частью горячего мрака, откуда слышался лишь шепот, похожий на неровное биение сердец.
But when that murmur reached each couple in the lamp-light their voices wavered, and ceased; their arms enlaced, their eyes began seeking, searching, probing the blackness.	Но когда этот шепот доносился до тех, кто сидел под фонарями, их голоса прерывались и умолкали; ближе придвигаясь друг к другу, они обращали беспокойные, ищущие взгляды в темноту.

Suddenly, as though drawn by invisible hands, they, too, stepped over the railing, and, silent as shadows, were gone from the light.	И вдруг, точно притянутые чьей-то невидимой рукой, переступали через низкую ограду и, молчаливые, словно тени, уходили с освещенных мест.
The stillness, enclosed in the far, inexorable roar of the town, was alive with the myriad passions, hopes, and loves of multitudes of struggling human atoms; for in spite of the disapproval of that great body of Forsytes, the Municipal Council-to whom Love had long been considered, next to the Sewage Question, the gravest danger to the community-a process was going on that night in the Park, and in a hundred other parks, without which the thousand factories, churches, shops, taxes, and drains, of which they were custodians, were as arteries without blood, a man without a heart.	Тишина, окруженная со всех сторон далеким, безжалостным грохотом города, была полна страстей, надежд и стремлений мириадов беспокойных человеческих песчинок; ибо, вопреки порицаниям почтеннейшего института форсайтизма - муниципального совета, который считал любовь, наряду с проблемой канализации, величайшей опасностью для общества, - ив этом и в сотнях других парков происходило то, без чего фабрики, церкви, магазины, налоги и канализация, охранявшиеся Форсайтами, были бы как артерии без крови, как человеческое существо без сердца.
The instincts of self-forgetfulness, of passion, and of love, hiding under the trees, away from the trustees of their remorseless enemy, the 'sense of property,' were holding a stealthy revel, and Soames, returning from Bayswater-for he had been alone to dine at Timothy's walking home along the water, with his mind upon that coming lawsuit, had the blood driven from his heart by a low laugh and the sound of kisses.	Самозабвение, страсть, любовь, прятавшиеся под деревьями от своего безжалостного врага -"чувства собственности", затеяли сегодня пиршество, и у Сомса, который шел домой через парк после обеда у Тимоти, раздумывая о предстоящем процессе, кровь отлила от сердца, когда до его слуха донеслись звуки поцелуев и тихий смех.
He thought of writing to the Times the next morning, to draw the attention of the Editor to the condition of our parks.	Он решил завтра же написать в "Тайме" и обратить внимание редакции на то, что творится в наших парках.
He did not, however, for he had a horror of seeing his name in print.	Однако письмо осталось ненаписанным, так как Сомс испытывал ужас при одной мысли, что его имя появится в печати.
But starved as he was, the whispered sounds in the stillness, the half-seen forms in the dark, acted on him like some morbid stimulant.	Но шепот, раздававшийся в тишине, и неясные очертания человеческих фигур, которые виднелись во мраке, подействовали на изголодавшегося Сомса, словно какое-то нездоровое возбуждающее средство.
He left the path along the water and stole under the trees, along the deep shadow of little plantations, where the boughs of chestnut trees hung their great leaves low, and there was blacker refuge, shaping his course in circles which had for their object a stealthy inspection of chairs side by side, against tree-trunks, of enlaced lovers, who stirred at his approach.	Он свернул с дорожки, огибавшей пруды, и прошел под деревья, под густую тень каштанов, низко опустивших свои широколистые ветви; и в этом совсем уже темном убежище Сомс ходил дозором, внимательно приглядываясь к тем, кто сидел на стульях, придвинутых к самым деревьям, приглядываясь к обнявшимся, которые отстранялись друг от друга, заслышав его шаги.
Now he stood still on the rise overlooking the Serpentine, where, in full lamp-light, black against the silver water, sat a couple who never moved, the woman's face buried on the man's neck-a single form, like a carved emblem of passion, silent and unashamed.	Он остановился как вкопанный на холме возле Серпентайна [12], где под ярким светом фонаря, вырисовываясь черным пятном на фоне серебристой воды, неподвижно сидели двое влюбленных; женщина положила голову на плечо мужчины, их тела казались высеченными из одного камня, как эмблема страсти - безмолвной, не знающей стыда.