LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Гарди Томас - Мэр Кэстербриджа - английский и русский параллельные тексты

Гарди Томас - Мэр Кэстербриджа - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Гарди Томас - Мэр Кэстербриджа - английский и русский параллельные тексты» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию без сокращений). В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Мэр Кэстербриджа - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Гарди Томас
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
5 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 100
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Мэр Кэстербриджа - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Мэр Кэстербриджа - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

В романе рассказывается о человеке с характером и необычной судьбой. История жизни Майкла Хенчарда, сначала бездомного рабочего, вязальщика сена, затем мэра города Кэстербриджа и местного богача и снова батрака, невольно возбуждает интерес напряженностью событий.

Мэр Кэстербриджа - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Мэр Кэстербриджа - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

And there's four ounce pennies, the heaviest I could find, a-tied up in bits of linen, for weights-two for my right eye and two for my left,' she said.	И еще там припрятаны четыре пенни, весом в унцию каждый, самые тяжелые, какие мне удалось раздобыть, - они в полотняные лоскуты завернуты. Это грузы: два для моего правого глаза, два для левого, говорит.
'And when you've used 'em, and my eyes don't open no more, bury the pennies, good souls and don't ye go spending 'em, for I shouldn't like it.	А когда они полежат сколько надо и глаза мои перестанут открываться, заройте эти пенни, добрые люди, и смотрите, не израсходуйте их, а то мне будет неприятно.
And open the windows as soon as I am carried out, and make it as cheerful as you can for Elizabeth-Jane.'"	И как только меня вынесут, распахните окна и постарайтесь утешить Элизабет-Джейн".
"Ah, poor heart!"	- Ах, бедная!
"Well, and Martha did it, and buried the ounce pennies in the garden.	- Да, и Марта все это сделала и зарыла тяжелые пенни в саду.
But if ye'll believe words, that man, Christopher Coney, went and dug 'em up, and spent 'em at the Three Mariners.	Но вы не поверите: этот негодяй Кристофер Копи пошел и вырыл их, да и пропил в "Трех моряках".
'Faith,' he said, 'why should death rob life o' fourpence?	"Какого черта! - говорит. - С какой это стати дарить смерти четыре пейса?
Death's not of such good report that we should respect 'en to that extent,' says he."	Смерть вовсе не такая уж важная шишка, чтобы мы настолько ее уважали", - говорит.
"'Twas a cannibal deed!" deprecated her listeners.	- Так только людоеды поступают! - возмутились слушатели.
"Gad, then I won't quite ha'e it," said Solomon Longways. "I say it to-day, and 'tis a Sunday morning, and I wouldn't speak wrongfully for a zilver zixpence at such a time.	- Э, нет! Я с этим не совсем согласен, - возразил Соломон Лонгуэйс. - И я скажу хоть сегодня, - а сейчас у нас воскресное утро, и в такое время я не стану болтать зря даже за серебряный шестипенсовик.
I don't see noo harm in it.	Я в этом ничего плохого не вижу.
To respect the dead is sound doxology; and I wouldn't sell skellintons-leastwise respectable skellintons-to be varnished for 'natomies, except I were out o' work.	Уважать покойников - значит прославлять их, и это правильно, и я лично ни за что не стал бы продавать скелеты, - по крайней мере, почтенные скелеты, чтоб их потом для анатомии полировали, - разве что останусь без работы.
But money is scarce, and throats get dry.	Но денег не хватает, а глотки сохнут.
Why SHOULD death rob life o' fourpence?	Так смеет ли смерть обкрадывать жизнь на четыре пенса?
I say there was no treason in it."	Повторяю, ничего худого он не сделал.
"Well, poor soul; she's helpless to hinder that or anything now," answered Mother Cuxsom. "And all her shining keys will be took from her, and her cupboards opened; and little things a' didn't wish seen, anybody will see; and her wishes and ways will all be as nothing!"	- Эх, бедняжка, теперь она уже не может этому помешать, да и ничему другому тоже, - заметила тетка Каксом. - И все ее блестящие ключи у нее отберут, и шкафы ее откроют, и увидят всякие штучки, которые она прятала, чтоб их никто не видел, и все ее желания и привычки, - все будет, как не было!
19.	ГЛАВА XIX

Henchard and Elizabeth sat conversing by the fire.	Хенчард и Элизабет сидели, беседуя, у огня.
It was three weeks after Mrs. Henchard's funeral, the candles were not lighted, and a restless, acrobatic flame, poised on a coal, called from the shady walls the smiles of all shapes that could respond-the old pier-glass, with gilt columns and huge entablature, the picture-frames, sundry knobs and handles, and the brass rosette at the bottom of each riband bell-pull on either side of the chimney-piece.	Прошло три недели со дня похорон миссис Хенчард; свечи еще не были зажжены, и беспокойное пламя, кувыркаясь на углях, как акробат, отбрасывало на темные стены улыбки всех способных на отблески предметов: старого трюмо с золочеными столбиками и массивным антаблементом, рамок, разнокалиберных дверных ручек и шишек, медных розеток на концах широких лент от звонков, висевших по обеим сторонам камина.
"Elizabeth, do you think much of old times?" said Henchard.	- Элизабет, ты часто думаешь о прошлом? -спросил Хенчард.
"Yes, sir; often," she said.	- Да, сэр, часто, - ответила она.
"Who do you put in your pictures of 'em?"	- Кого же ты вспоминаешь?
"Mother and father-nobody else hardly."	- Мать и отца... больше почти никого.
Henchard always looked like one bent on resisting pain when Elizabeth-Jane spoke of Richard Newson as "father."	Всякий раз, как Элизабет-Джейн называла Ричарда Ньюсона отцом, лицо Хенчарда менялось, - он словно старался преодолеть боль.
"Ah!	- Так, так!
I am out of all that, am I not?" he said.... "Was Newson a kind father?"	А я, значит, в стороне? - проговорил он. -...Ньюсон был добрым отцом?
"Yes, sir; very."	- Да, сэр, очень.
Henchard's face settled into an expression of stolid loneliness which gradually modulated into something softer.	Лицо у Хенчарда застыло, казалось, он решил стоически переносить свое одиночество; по мало-помалу черты его смягчились.
"Suppose I had been your real father?" he said. "Would you have cared for me as much as you cared for Richard Newson?"	- Вообрази, что я твой родной отец, - сказал он. -Ты так же любила бы меня, как Ричарда Ньюсона?
"I can't think it," she said quickly. "I can think of no other as my father, except my father."	- Этого я не могу себе представить, - быстро ответила она. - Я никого другого не могу вообразить своим отцом.
Henchard's wife was dissevered from him by death; his friend and helper Farfrae by estrangement; Elizabeth-Jane by ignorance. It seemed to him that only one of them could possibly be recalled, and that was the girl.	Жена Хенчарда была разлучена с ним смертью; его друг и помощник Фарфрэ - их разрывом; Элизабет-Джейн - ее неведением. - Хенчард подумал, что из них троих ему удастся вновь приблизить к себе только эту девушку.
His mind began vibrating between the wish to reveal himself to her and the policy of leaving well alone, till he could no longer sit still.	Он долго колебался между желанием открыться ей и мыслью, что лучше оставить все, как было; наконец он не смог больше сидеть спокойно.
He walked up and down, and then he came and stood behind her chair, looking down upon the top of her head.	Он прошелся взад и вперед по комнате, потом подошел к креслу, в котором сидела девушка, и стал сзади него, глядя вниз, на ее волосы.
He could no longer restrain his impulse.	Он уже был не в силах бороться с собой.