Эдгар По - Колодец и маятник - английский и русский параллельные тексты

I alternately laughed and howled as the one or the other idea grew predominant.

Я попеременно смеялся и стонал по мере того, как мне приходили эти различные мысли.

Down-certainly, relentlessly down!

Ниже! - неизменно, безжалостно ниже!

It vibrated within three inches of my bosom!

Он звучал на расстоянии трех дюймов от моей груди.

I struggled violently, furiously, to free my left arm.

Я усиливался с бешенством освободить мою левую руку: она была не связана только от локтя до кисти.

This was free only from the elbow to the hand.

Я мог доставать ею до блюда, стоявшего возле меня, и подносить ко рту пищу - больше ничего.

I could reach the latter, from the platter beside me, to my mouth, with great effort, but no farther. Could I have broken the fastenings above the elbow, I would have seized and attempted to arrest the pendulum.

Если б я мог разорвать тесьму, связывающую локоть, я бы схватил маятник и попробовал остановить его.

I might as well have attempted to arrest an avalanche!

Это было почти то же, что остановить катящуюся лавину!

Down-still unceasingly-still inevitably down!

Все ниже!... непрестанно, неизбежно все ниже!

I gasped and struggled at each vibration. I shrunk convulsively at its every sweep.

Я удерживал дыхание, и метался при каждой вибрации; судорожно съеживался при каждом взмахе.

My eyes followed its outward or upward whirls with the eagerness of the most unmeaning despair; they closed themselves spasmodically at the descent, although death would have been a relief, oh! how unspeakable!

Глаза мои следили за его восходящим и нисходящим полетом с безумным отчаянием, и спазматически закрывались в ту минуту, как он опускался. Какой отрадой была бы смерть - о, какой невыразимой отрадой!

Still I quivered in every nerve to think how slight a sinking of the machinery would precipitate that keen, glistening axe upon my bosom. It was hope that prompted the nerve to quiver-the frame to shrink. It was hope-the hope that triumphs on the rack-that whispers to the death-condemned even in the dungeons of the Inquisition.

И, однако, я дрожал всеми членами при мысли, что машине достаточно спуститься на линию, чтоб коснуться моей груди этой острой, блестящей секирой... Я дрожал от надежды: это она заставляла так трепетать все мои нервы и все существо мое - та надежда, которая прорывается даже на эшафот и нашептывает на ухо приговоренным к смерти, даже в тюрьмах инквизиции!

I saw that some ten or twelve vibrations would bring the steel in actual contact with my robe, and with this observation there suddenly came over my spirit all the keen, collected calmness of despair.

Я увидел, что десять или двенадцать взмахов приведут сталь в соприкосновение с моей одеждой, и, вместе с этим убеждением, в моем уме водворилось сосредоточенное спокойствие отчаяния.

For the first time during many hours-or perhaps days-I thought.

В первый раз после стольких часов и, может быть, дней, я стал думать.

It now occurred to me that the bandage, or surcingle, which enveloped me, was unique. I was tied by no separate cord.

Мне пришло на мысль, что бандажи или ремни, которые меня стягивали, были из одного куска, обвивавшего все мое тело.

The first stroke of the razorlike crescent athwart any portion of the band, would so detach it that it might be unwound from my person by means of my left hand.

Первый надрез полумесяца, в какую бы часть ремня он ни попал, должен был ослабить его настолько, чтоб позволить моей левой руке распутать его.

But how fearful, in that case, the proximity of the steel!

Но как ужасна становилась в этом случае близость стали!

The result of the slightest struggle how deadly!

Самое легкое движение могло быть смертельно!

Was it likely, moreover, that the minions of the torturer had not foreseen and provided for this possibility!

Да и притом - вероятно ли, чтоб палачи не предвидели и не приняли мер против этой возможности?

Was it probable that the bandage crossed my bosom in the track of the pendulum?

Точно ли бандаж прикрывает мою грудь в том месте, на которое должен опуститься маятник?

Dreading to find my faint, and, as it seemed, in last hope frustrated, I so far elevated my head as to obtain a distinct view of my breast.

Трепеща лишиться последней надежды, я приподнял голову, чтоб взглянуть на свою грудь.

The surcingle enveloped my limbs and body close in all directions-save in the path of the destroying crescent.

Ремень туго обвивал мои члены во всех направлениях, исключая только того места, которое приходилось по дороге смертоносному полумесяцу.

Scarcely had I dropped my head back into its original position, when there flashed upon my mind what I cannot better describe than as the unformed half of that idea of deliverance to which I have previously alluded, and of which a moiety only floated indeterminately through my brain when I raised food to my burning lips.

Едва голова моя снова приняла прежнее положение, как почувствовал, что в уме моем блеснуло что-то, чего я не умею назвать иначе, как второй половиной той мысли избавления, о которой я уже говорил в то время, как первая ее половина мелькнула неясно у меня в мозгу, пока я подносил пищу к губам.

The whole thought was now present-feeble, scarcely sane, scarcely definite,-but still entire.

Теперь вся мысль была сформирована - бледная, едва сознаваемая, но все-таки полная.

I proceeded at once, with the nervous energy of despair, to attempt its execution.

Я тотчас же начал, с энергией отчаяния, приводить ее в исполнение.

For many hours the immediate vicinity of the low framework upon which I lay, had been literally swarming with rats. They were wild, bold, ravenous; their red eyes glaring upon me as if they waited but for motionlessness on my part to make me their prey.