Эрскин Колдуэлл - Мальчик из Джорджии

— Руки вверх, Нэд Страуп!— крикнул Бен.— И не вздумай хвататься за свой револьвер. Попробуй шевельнись, мигом уложу на месте! С такими, кто только и знает, что из тюрем бегать, я рисковать не намерен!

Бен медленно подошел к дяде Нэду и рванул у него из-за пазухи длинноствольный револьвер. Дядя Нэд молчал, подняв руки над головой, и, видимо, не собирался удирать.

— Что это значит, Бен Саймонс? — сказала мама, выходя на крыльцо.— Что вы тут распоряжаетесь?

— Миссис Страуп, если Нэд сам не удосужился вам рассказать,— начал Бен,— так знайте: три дня тому назад он убежал из тюрьмы, и тюремное начальство оповестило об этом полицейские власти штата. Я смекнул, что Нэд может зайти к брату, перехватить чего-нибудь и переодеться. Так и оказалось. Час назад он спрыгнул с товарного поезда. С тех пор я за ним и слежу. Ну, пошли, Нэд.

Не говоря ни слова, дядя Нэд позволил надеть себе наручники и встал со ступенек. Но прежде чем выйти со двора, он оглянулся и посмотрел на меня.

— Сынок,— сказал дядя Нэд,— запомни, что я тебе говорил про Страупов. Нас так много развелось на божьем свете, что, глядишь, какой-нибудь нет-нет, да и отобьется от рук. Но всем прочим Страупам это не в укор. Лучше их во всем мире не сыщешь. Будь и ты настоящим Страупом.

— Хорошо, сэр, дядя Нэд,— сказал я, глядя, как он повернул за угол дома в сопровождении Бена Саймонса, крепко державшего его за руку.— Я запомню, что вы говорили.

Когда я встал и пришел завтракать, мой старик сидел у плиты, раскачиваясь на стуле, и уписывал горячие лепешки с патокой. Он, по обыкновению, поставил тарелку на плиту, потому что так ему было удобнее — не вставая, брать лепешки из духовки. Мой старик больше всего на свете любил горячие лепешки с патокой.

Когда я вошел, он сидел, набив полон рот, и сперва ничего не сказал; потом поглядел на меня и подмигнул.

— Здравствуй, па,— сказал я, очень ему обрадовавшись. На этот раз он пробыл в отлучке около недели.

Он ничего не ответил, нагнулся, достал еще лепешку, разломил ее пополам, намазал маслом и оставил обе половинки раскрытыми на тарелке. Потом подхватил с пола кувшин и густо полил лепешку патокой.

— Ну, сынок, как твои бицепсы? — спросил он, сжимая пальцами мою руку.

— А вот, гляди,— сказал я.

Он пощупал мои мускулы.

До чего же я ему обрадовался!

Тут вошла мама, поставила на кухонный стол тарелку для меня и положила на нее ломтик бекона и хлеба с патокой. Подавая мне завтрак, она не сказала ни слова; потом стала возиться на кухне и громыхать своими горшками и сковородками. Злилась она, словно потревоженная клуша.

Папа сидел, глядя куда-то в стену, и только время от времени посматривал на маму, что она скажет. Мы с папой знали, что, когда она в таком настроении, лучше всего подождать, пока она заговорит первая. Если мы пробовали заговорить с ней, пока она не утихомирилась, ничего хорошего из этого не получалось. Папа сидел смирный, словно бродяга, ожидающий подачки.

Я уже кончал завтракать, когда она подошла к плите и стала перед папой, уперев руки в бедра и глядя на него сверху вниз.

— Ну, где же вы на этот раз пропадали, Моррис Страуп? — сказала она и, быстро подняв руку, откинула сбившиеся на лоб волосы.

— Да как тебе сказать, Марта,— начал папа, слегка уклоняясь в сторону, когда увидел, что она подняла руку.— Собственно говоря, особенно нигде...

— Уйти из дому и шататься бог весть где целую неделю — это, по-твоему, называется «нигде особенно»? А по-моему, не так. Где же ты был?

— Да что ты, Марта,— сказал он,— я тут неподалеку был.

— А где твой бездельник-петух? — спросила она.

— Да тут... в курятнике,— сказал он.

— Ну, попадись он только мне в руки,— сказала мама, топая ногой,— я ему шею сверну.

Папин бойцовый петух Профессор был чемпионом округа Мерривэзер, штат Джорджия. Он жил у нас уже с полгода, и когда папа первый раз принес его, то сказал, что петух такой умный, будто всем наукам учился. Поэтому папа и назвал его «Профессором». Если бы папа мог возить его на все петушиные бои, этот петух непременно стал бы чемпионом страны. Но у папы не хватало денег на железную дорогу, а своего автомобиля у нас не было, и поэтому он бывал только на тех состязаниях, куда мог добраться пешком. Вот почему мой старик так часто пропадал из дому. Иногда ему приходилось тратить несколько дней на то, чтобы добраться до места, потому что устроители состязаний и владельцы петухов, боясь шерифа, часто перебирались из одного конца округа в другой.