неизвестен Автор: ВОДЫ КЛАЙДА

Гарпун свистит, и бежит канат,
Молотит кит хвостом,
И тонут трое наших лучших ребят,
И ныряют за китом, друзья,
И ныряют за китом.

С трубой в руке капитан стоит,
Жалеет он кита,
А тех матросов, что убил этот кит,
Не жалеет ни черта, друзья,
Не жалеет ни черта.

Гренландский край — нелюдимый край,
Там зелень не растет,
Снега и льдины, хоть совсем пропадай,
И морозы круглый год, друзья,
И морозы круглый год.

Мы плыли в море день за днем
При свежем ветерке.
Увидали, как во сне, мы русалку на волне
С гребешком и ясным зеркальцем в руке.

Сказал наш старый капитан,
Качая головой:
«Пусть не ждет меня жена, будет жить она одна,
Суждено ей этой ночью стать вдовой».

Ответил юнга молодой:
«Томит меня тоска,
У меня седая мать, видно, горько ей рыдать,
Из-за моря не дождаться ей сынка».

У нас у всех одна судьба,
Мы крепко спим на дне.
Даже полная луна нам отсюда не видна,
В этой темной и холодной глубине.

Я ветреной девчонкой была,
Я пела веселее щегла,
А нынче моя песня горька,
Стала я женой соседа-бедняка.

Качаю колыбель дотемна,
Весь свет мне заслонила она,
А к вечеру немеет рука.
Стала я женой соседа-бедняка.

В ботинки натекает вода,
Мне нечего надеть в холода,
Я сытного не знаю куска.
Стала я женой соседа-бедняка.

Я в роще бродила сама не своя,
Я в роще бродила сама не своя,
Печально глядела, печально глядела,
Печально глядела на волны ручья.

Ах, было нас двое, теперь я одна,
Ах, было нас двое, теперь я одна,
Любил он — лукавил, уехал — оставил,
Уехал — оставил на все времена.

Всю ночь до рассвета лежу я в тоске,
Всю ночь до рассвета лежу я в тоске,
И слезы ручьями, и слезы ручьями,
И слезы ручьями текут по щеке.

Поставлю я парус серебряный мой,
Поставлю я парус серебряный мой,
Пусть милый рыдает, пускай ожидает,
Пускай ожидает подругу домой.

Утром спозаранку встретил я крестьянку,
Крестьянку встретил я в лесу.
«У вас корзинка, видно, с рынка,
А ну давайте поднесу».
«Там лежат яички из-под птички,
Сударь, вы им воздайте честь.
Лучше угоститься, чем зря поститься,
Берите даром все, что есть».

В маленькой деревне сели мы в харчевне,
За столик сели у дверей.
«Привет, хозяйка, выпить дай-ка,
Да жарь яичницу скорей!»
И пошли тут шутки, прибаутки,
Всех я смешил и пел шутя.
Слышу вдруг — заминка: пищит корзинка!
Открыл ее, а там дитя.

«Помнишь ли о Пегги, о дожде и снеге,
О том, как вел меня домой?
Мы в этом зале танцевали,
А вот ребенок твой и мой».
«Я теперь узнаю, дорогая,
Это лицо из сотни лиц.
Выпью я с любовью твое здоровье,
Но больше я не ем яиц».

Был хорошим я ткачом,
Не грустил я ни о чем,
Холостяк из холостяков.
А с девчонкой был несмел
И шептать ей не умел
Этих самых пустяков.
Мы встречали вместе ранний час
И поздние часы,
Но, куда девалась прыть,
Я не смел ее укрыть
От холодной, от ночной росы.

Ночь осенняя была,
И ко мне она пришла
Самой поздней глухой порой.
Выла буря за окном,
Все ходило ходуном,
Выползал туман сырой.
И была влажна ее рука
И прядь ее косы.
Я к себе ее привлек,
Я укрыл ее как мог
От холодной, от ночной росы.

Я теперь не одинок,
У меня растет сынок,
На работу я с ним хожу.
Нежный свет любимых глаз
Вспоминаю каждый раз,
Как в глаза его гляжу.
Вспоминаю счастье прежних дней,
Те долгие часы,
Когда счастлив я бывал
И подругу укрывал
От холодной, от ночной росы.