неизвестен Автор - Рассказы о любви разных авторов

Рассказы о любви разных авторов Catz Неделя Girl Some Женское счастье - был бы милый рядом N Подсобная любовь Алексей Андреев И ЕЩЕ ЧЕГО-НИБУДЬ Алексей Никитин ДОЛГИЙ ДОЖДЬ В ЩУРАХ Андрей Смирягин ПРО РЫЦАРЯ, ЛЮБОВЬ И ЗАЙЦЕВ Андрей Щербак-Жуков Сказка про Любовь, навсегда вошедшую в историю Борис Малышев Бегемот и бабочка Владимир Хлумов Думан Владимир Хлумов Ловец тополиного пуха Дмитрий Нарижный ЧЕРНЫЕ ЗВЕЗДЫ Дон Парамон Флибустьеpы и авантюpисты. Овчинников Олег Мир без любви С. Вист СОН О ЛЮБВИ Сергей Вахнин Про Это Сергей Дацюк ЭТИКА ЛЮБВИ Совушка История без названия

Подсобная любовь

Я сидел в подсобке на полу и ждал Яму. Подсобка - небольшая вытянутая комната, стены которой заняты сплошными шкафами. В них общежители могут хранить свои вещи, но шкафы пустуют, а может быть и хранят, по правде, я туда никогда не заглядывал.

Еще в подсобке есть стол, только стол тут и есть, если считать шкафы стенами.

В подсобке одно окно, выходящее в асфальтированный общежицкий дворик. С двух сторон от двери - по тесному шкафчику. Открыв дверцу одного из них и правильно вставив доску, можно запереться изнутри. Сейчас доска спрятана в шкафчике. Запираться умеют, конечно, не все - это полутайна старожилов подсобки.

Я сидел на полу посреди подсобки лицом к окну, у которого стоит стол. Яма на кухне, в двух шагах по коридору, готовила еду, с которой скоро должна была придти в подсобку. В коридоре тихо, потому что уже поздно. Слышно, как Яма разговаривает на кухне с Асыкой. Конечно, не слова, а только голоса и смех.

Асыка - лучшая подруга Ямы. Она очень хорошая, но в ней ничего нет от женщины. То есть, может быть, и есть, но я настолько толстых женщин воспринимаю только как людей.

Асыка смешлива и очень умна. Лучше всего - с ней, всегда жалко, когда она уходит, оставляя нас с Ямой одних, хотя уже давно хочется прижаться друг к другу.

Я сидел на полу бессмысленно, почти ни о чем не думая, только прислушиваясь к тому, что происходит на кухне, хотя ни слова не разбирал. Я ждал Яму. Правда, я думал о том, придет ли с нами есть Асыка, или мы сразу останемся одни. Еще мне хотелось знать, скоро ли сготовится еда, я был голоден и ждал Яму, но не шел на кухню, потому что тягучее мучение, доставляемое мне ожиданием, граничило с наслаждением.

Еще я читал надписи на шкафах, почти автоматически, не проникая в их смысл. Сейчас ни одной не помню, в основном это были стихи местного наполнения.

Я ждал долго и думал, что еда давно сготовилась, а Яма болтает с Асыкой, и все еще неясно, придет ли она с нами есть. Иногда я терял терпение и только отрывался от пола, но каждый раз мне казалось, что разговор смолкает, что Яма уже выходит из кухни и прощается с Асыкой.

Я уже не хотел есть, а только видеть Яму, хотя не прошло и десяти минут, и все это время мне был слышен ее голос, я уже сам не знал, чего я хочу.

И я понимал, что мучил бы себя бесконечно, предпочитая ждать, сидя на полу, но наконец Яма пришла в подсобку, и я расслышал удаляющиеся шаги Асыки по коридору.

Яма пришла с кастрюлькой дымящейся вермишели.

В этот вечер Яма, как и обычно, была одета в легонький голубенький с цветочками халат. Собранные в хвост волосы болтались сзади головы.

Вермишель, конечно, слиплась в кастрюльке, и больше ничего у нас не было, потому что уже поздно и не у кого попросить. У Асыки самой никогда ничего. Яма все-таки сказала, что сейчас посмотрит, и снова вышла, поставив кастрюльку прямо на пол. Я вздохнул и стал смотреть на вермишель, потому что кастрюлька была без крышки, и все это быстро остывало. Я думал, что ямины соседки, конечно, спят, и все равно у них ничего нет в комнате. Перед глазами стояла вермишель, и я слышал, как Яма легко ступает по скрипучему коридору, и потом дважды всхлипнула дверь ее комнаты.

Мне хотелось попробовать вермишель, но я не стал бы этого делать без Ямы. Было жалко, что вермишель остывает, но ничего не поделаешь. Мне показалось, что Ямы нет долго, и лучше было съесть вермишель такой, но горячей.

Теперь стояла тишина, в подсобке были только я и вермишель, которая еще дымилась.Я мог поставить вермишель на стол, но не стал. Я не смел прикасаться к вермишели.

Я сидел так же неподвижно, как и когда Яма с Асыкой были на кухне. Слегка скрестив ноги.

От долгого сиденья и прислушивания я начал впадать в какое-то оцепенение. Тогда я встал и сделал несколько шагов. Прислушался, по- прежнему было тихо. Еще раз вздохнул. Вынул руки из карманов лже- джинсовых брюк (такие тогда носили) и посмотрел на них. Руки как руки.