Магда Сабо - Фреска

Такаро Надь умиленно взирал на Францишку; у него и самого было такое чувство, что молитва получилась складная и трогательная, но все же было приятно убедиться, что на эту, казалось бы, сдержанную женщину, так глубоко подействовали его слова. И молодой человек рядом тоже бледен от волнения, в лице ни кровинки, и старая служанка слез сдержать не может: «И как свидетельство веры своей возгласим апостольский символ веры! Верую во единого Бога Отца, Вседержителя…»

Когда на гроб упали первые комья земли, Аннушка и Янка одновременно нагнулись, чтобы взять горсть. Рука Янки дрогнула, земля скользнула меж пальцев, и Янка, впервые с той минуты, как надела вуаль, сейчас откинула ее с лица.

Она привлекла к себе сестру и поцеловала ее, страстно И крепко, как целовала только дочь, когда на душе у самой было особенно тяжко. С головы у Аннушки сполз платок и волосы упали на плечи и на лоб, когда она в ответном порыве потянулась обнять сестру. Облако, перед тем закрывавшее солнце, сдвинулось в сторону, брызнул луч и сентябрьское небо открыло ясную глубину. Аннушка высвободилась из объятий сестры и оглянулась на гроб. Тут Дечи впервые увидела ее в профиль. Аннушка стояла на вершине земляного холмика, одетая с головы до ног в черное, и невольно напрашивался образ: эта девушка только что восстала из некоей благостной, хранившей ее молодость и красоту усыпальницы, и, восстав, оглянулась, чтобы еще раз увидеть землю, выпустившую ее из своих недр. «Оскар! – беззвучно прошептала старая Дечи. – Оскар, дорогой мой!» «Я сравнялся с нисходящими в могилу; я стал как человек без силы». «И чего так надрывается этот Шоваго», – раздраженно подумал Ласло Кунд Он обернулся и велел Приемышу отвести Бабушку куда-нибудь в сторонку и усадить на скамейку: Дечи стало плохо.

Обычно в эту пору дня семья садилась за полдник, но сейчас у Янки и в мыслях не было накрывать на стол, только для Жужанны она процедила стакан молока. Бабушке было настолько худо, что ее пришлось уложить в спальне, Папе она отнесла кувшинчик вина в канцелярию, Приемыш, если проголодается, сам отыщет в кладовке чего-нибудь из съестного, а Ласло сейчас не походил на человека, способного думать о еде.

Куда успела исчезнуть Аннушка там, на кладбище? Когда она, Янка, высвободила свою руку из руки Такаро Haдя, пристававшего с соболезнованиями, Аннушки уж и след простыл. Ласло совсем потерял голову, будто и не знал, каков обычай: после того, как посторонние выразят сочувствие и удалятся, близкие должны какое-то время постоять сообща у могилы, разложить венки и прочесть молитву. Не удержи его Янка за руку, он бы бросился по кладбищенской аллее вдогонку за Аннушкой. Папа, конечно, не мог взять в толк, отчего это Ласло так нервничает, Папа во всем ищет политическую подоплеку, вот и на кладбище, наверное, подумал, что Ласло стесняется коллеги по Совету, пришедшего на похороны, или что муж назначил какое-нибудь совещание именно на сегодняшний вечер».

А поведение тети Францишки окончательно вывело Папу воя: тетка даже не стала ждать, пока присутствующие выразят семье соболезнование; она удалилась с кладбища сразу же после того как гроб засыпали землей. И ушла, попрощавшись с родными, оскорбленная непочтительным отношением к своему венку. Как будто кто-то из семьи в ответе за самоуправство Анжу.

Папа ни словом не обмолвился об Аннушке, словно бы не видел ее и не заметил, что она ушла, но сейчас весь дом полнится незримым присутствием Аннушки, и, конечно, Папа испытывает то же чувство. Янка пристроилась на скамейке Язона и достала вязание. Поначалу она хотела вывязать белых оленей на свитере дочери, но теперь, когда семья в трауре, нарядных оленей придется отставить. Сзади через открытое окно из кухни долетала болтовня Кати, пересказывавшей Розике, что было на похоронах. Непонятно, почему Розика не пришла на кладбище, и если уж ее не было на отпевании, то чего ради она пешком притащилась сюда из Смоковой рощи теперь, когда все позади? «Так и простоял столбом, чисто вкопанный!» – разливалась Кати. Сусу сидела на корточках возле матери и, чтобы занять себя, то открывала, то закрывала кран для поливки; при этих словах Кати девочка вскинула голову. Анжу вовсе не стоял столбом, спина у него была сгорблена и глаза все время опущены вниз, как будто он искал чего на земле. Вот Аннушка, та стояла прямехонько, точно деревце, и ухитрилась не изменить осанки, даже когда заглянула в могилу. Какие глубокие роют эти могилы! «И куда могла скрыться Аннушка?» – гадала Сусу. Она подобрала веточку и принялась выписывать буквы на влажной земле. У Сусу был необыкновенно красивый почерк, лучший почерк в классе, а печатные буквы у нее получались ровнее тех, что выводила на доске тетя Жофи. Девочке страшно нравилось писать. Земля вокруг крана пропиталась влагой, и буквы ложились легко и четко. Для восклицательного знака и точки в конце предложения Сусу подыскала камешки. «Собрания сегодня не будет!» – прочла Янка. Где подхватила Сусу эту нелепую фразу?