Абрам Каган - Преступление и совесть

— Естественно, Ленин.

— Расскажите, как товарищ Ленин выглядит? — попросил Ратнер, придвигая табуретку поближе к гостю.

Петровский немного призадумался, затем добродушно улыбнулся и начал:

— Как бы вам сказать… Портретов я, безусловно, рисовать не умею и не берусь за такое дело. Среднего роста, блондин, впрочем, темный блондин с большим лбом и узкими всевидящими глазами. Он смотрит на вас и видит все, что делается в вашей душе. Так что ему не солжешь, он сразу поймет… Там был человек, колеблющийся между большевизмом и меньшевизмом…

— Мартов? — спросил старый Гусев.

— Нет, Мартова на краковской конференции не было. Куда ему! Так вот Ленин спросил его прямо: «Вы стоите на нашем берегу или на другом, на противоположном?» И сказано это было твердо, в то же время спокойно и корректно.

— А что дальше? — нетерпеливо спросил Костенко.

— Что дальше? Он не нашелся что сказать… — улыбнулся Петровский. — Так и не дал вразумительного ответа. На следующее заседание человек этот не пришел… — И после короткой паузы он добавил: — Таков Владимир Ильич. С твердой волей и всегда откровенен.

Петровский рассказал также о социал-демократической фракции в Думе, о вопросах, которые она поднимает в русском парламенте. Вот, например, такое важное дело, как рабочее страхование. Весь трудовой люд в нем заинтересован. В прошлом году правительство издало закон о страховании рабочих от несчастных случаев на предприятиях. В действительности этот закон не только не улучшил, но ухудшил положение рабочих — фабриканты и местные власти по-своему истолковывают этот закон, обманывают рабочих.

— И вот мы, рабочие депутаты, сделали запрос в Государственной думе, а там, нужно вам сказать, много вражески настроенных депутатов, ненавидящих трудовых людей и не желающих знать о нуждах и требованиях рабочих. Стоим мы на высокой трибуне, говорим о нуждах рабочего класса, а нам не дают говорить — свистят, шумят, высмеивают. Но мы стоим на своем: народ ведь — это мы…

Доступно, простыми словами Петровский передавал свои впечатления и о некоторых других заседаниях Государственной думы. Все внимательно слушали, словно впитывая его слова.

Давно уже выпили всю воду из самовара, шипение в нем прекратилось, даже зола высыпалась на поднос под остывшим самоваром, а гости еще сидели за столом.

Анастасия Шишова рассказала, в свою очередь, что на многих киевских предприятиях происходят волнения в связи с убийством Андрея Ющинского. Петровский заметил:

— Вчера я говорил товарищу Костенко, что Ленин заинтересовался этой историей. И он несомненно будет писать об этом процессе.

— Григорий Иванович, — включилась в разговор Прасковья Кирилловна, — по базару нельзя пройти, все тебе шепчут на ухо о Бейлисе. Кто он? Говорят, человек с черной бородой…

— Такой же человек, как я, — Григорий Иванович указал на свою бородку. — Можно сказать, что и у меня черная борода.

— Мы, Григорий Иванович, написали воззвание к киевскому населению… — Шишова достала бумагу и протянула Петровскому.

Прочитав, он сказал:

— То воззвание, короленковское, конечно, лучше написано. Мне кажется, что параллельных обращений не нужно.

Ратнер и Шишова переглянулись с видимым удовлетворением.

— Мы так и сделали…

— Очень хорошо. К чему вам новое воззвание? Под тем подписалась прогрессивная русская интеллигенция. Там, правда, не хватает, на мой взгляд, одного: нужно разъяснить народу, как правительство использует предрассудки, ложь и навет на евреев, чтобы отвлечь внимание от революционного движения. Вот этот важный пункт вам всегда надлежит подчеркивать и разъяснять просто, четко и доступно.

— Мы так и делаем, Григорий Иванович, — сказал Костенко.

— И есть успехи?

— Как когда. Массы темны… Убедить порой очень трудно.

— Терпение и еще раз терпение, иначе мы не завоюем доверие масс, особенно людей с предрассудками. Агенты правительства кричат: «Бейте инородцев — малороссов, татар, евреев, гоните их из России, тогда вам, рабочему люду, будет лучше!» Нам нужно простыми, доступными словами рассказывать, что истинными врагами народа являются самодержавие, министры, жандармы, полиция, чиновники… У вас в университете есть социал-демократы? — спросил Петровский Ратнера.

— Есть, но очень мало.

— Мало? Почему?

— Потому что «союзники» оказывают большое влияние на массы.

— А профессура? — спросил Петровский.

— Профессура… Не все хотят вмешиваться.