Игорь Родин - Совесть палача

Все события и персонажи в романе вымышлены, любые совпадения случайны или непреднамеренны. Все несоответствия и преувеличения допущены нарочно, ибо того требуют законы жанра, и нельзя приоткрывать всех тайн, да и невозможно точно знать абсолютно всё. Так же, мнение автора может отличаться от мнений, высказываемых героями произведения.

Человек никогда не доволен своим текущим положением. Он всегда оглядывается на остальных, сравнивает и прикидывает, в чём же его обошли ближние. И, конечно, тут же замечает всё. Все тонкости и детали. Все нестыковки и несправедливости. Особенно несправедливости. По любому вопросу. По статусу, по должности, по внешности и одежде. По капиталу и даже по возрасту. Хотя для мужиков возраст стоит где-то во второй десятке приоритетов. А если человек всем доволен, он или молодой здоровый успешный олигарх, посасывающий «Дайкири» на Канарах, или полный олигофрен. Или, как тоненькая, почти незаметная прослойка, исчезающий вид, он некий монах схимник, познавший благодать. Но таких я ещё не встречал живьём.

Именно так я и сообщил Пете Исаеву, моему большому другу, когда выгрузил пластиковые бутылки объёмом в два литра, набитые под завязку светло-жёлтым пивом, похожим на сильно разбавленную мочу. Цвет не имел значения, я точно знал, что пиво, хоть и странно светлое, но приятное и с прекрасным вкусом. Бутылки, или как их ласково звал Петя: «сиськи», очаровательно гудели от распиравших их пивных углекислотных газов, при касании звенели от напряжения и скользили в руках от приятной испарины, образовавшейся от внутренней прохлады.

Мы собирались устроить один из традиционных, хотя и переходящих в статус редких, пивных пятничных вечеров. Благо, на улице предпоследний день весны, солнце жарит по-летнему, а его жена с детьми уже благополучно свалила на дачу. А Петя, примерный семьянин, остался подкрасить, подбелить и подклеить огрехи недавнего кухонного ремонта. Ну, это она так думает. На самом-то деле, он, наконец, выбрал пятницу конца месяца для нашей долгожданной встречи.

Бросив во дворе машину, он даже не притронулся к клею, мелу и прочим шпателям и кистям, а сразу принялся стелить на шаткий утлый деревянный столик, стоявший на балконе, клеёнку, которую выдавал за скатерть. На ней нелепо застыли ещё те, «совковые» блёклые орхидеи в декоре шотландского шахматно-клетчатого рисунка.

Я выставлял на скатерть «баклажки», вынимал пакетики сухариков и упаковки вяленных рыбных полосок. Следом появлялись резиновые серпантины из сливочно-бледных кальмаров и анчоусы, похожие на вывалянные в соляной пыли шканты. А Петя в это время бегал на недоремонтированную кухню и таскал обратно бокалы, тарелки и блюдца под всю эту снедь, попутно успевая отрывать по надрезам верхушки упаковок и высыпать закуску в благородную посуду. Так же, по своей привычке, которая не предусматривала такой благодетели, как терпение, он успел с треском и шипением вскрыть одну «сиську», обильно оросив при этом весь стол мокрой липкой рыхлой пеной. И отхлебнул из горла, предварительно стравив пену в мой бокал.

— И с чего сия умная мысль? — непринуждённо перевёл он разговор от темы залитой «поляны» к более философским вещам.

— С одного маленького наблюдения, сделанного мною по дороге к тебе, — поддержал я игру, стряхивая пену с рук и начиная протирать между блюдами салфеткой из пачки, которую хозяйственный Петя не забыл притащить из своей многострадальной кухни, видимо предполагая такое развитие событий.

— Расскажи! — Петя подобрел и теперь стоя, неспешно цедил пиво по бокалам, начав с гостевого.

В свой он наливал уже без бешеной белой шкварчащей и пузырящейся шапки, а мой ожидал долива пива после отстоя пены. Надо сказать, что так себя он вёл отнюдь не всегда, обычно соблюдая этикет и хорошие манеры, но просто сегодня у него нагорело и он трясся от нетерпения.

— Поясню на своём банальном примере, — основательно и не спеша, ожидая полного наполнения обеих чаш, начал я. — Ведь, как говорил товарищ Ульянов-Ленин, нельзя жить в обществе и быть свободным от общества.

— Ты давай, не растекайся мыслию по древу, а, как твой товарищ Ленин, в виде апрельских тезисов, — тут же вставил Петя, переходя к моему бокалу и доводя уровень до идеального.