Колин Маккалоу - Битва за Рим

Так что когда Свиненок и Мамерк наконец предстали перед Суллой в его доме, который он снимал в Капуе, они нашли его в добром расположении духа, веселым и спокойным. Чего они никак не ожидали, получив сведения от своих информаторов.

– Не волнуйтесь, все улажено, – сказал, усмехнувшись, Сулла.

– Как это возможно? – Метелл Пий открыл рот от изумления. – Я слышал, тебя обвиняют в измене и убийствах!

– Я написал моему доброму другу Гнею Помпею Страбону и переложил заботы на его плечи. Он говорит, что все устроит.

– Он устроит, – произнес Мамерк, и улыбка забрезжила на его лице.

– О, Луций Корнелий, как я рад! – воскликнул Свиненок. – Они обошлись с тобой несправедливо! Они к Сатурнину проявили больше снисхождения! Сейчас они ведут себя так, будто Сульпиций полубог, а не демагог! – Он замолчал, пораженный собственным красноречием. – Хорошо сказал, правда?

– Прибереги это для Форума, когда будешь избираться в консулы, – ответил Сулла. – Я не способен оценить. Мое образование не пошло дальше начального.

Подобные замечания приводили Мамерка в замешательство. И теперь он решил заставить Свиненка рассказать ему все, что тот знал или слышал о жизни Луция Корнелия Суллы. О, на Форуме всегда ходили разные истории о людях необычных, особенно талантливых или скандально известных, но Мамерк их не слушал, полагая, что все это преувеличения и выдумки досужих сплетников.

– Они отменят твои законы, как только ты покинешь Италию. Что ты будешь делать, когда вернешься домой? – спросил Мамерк.

– Буду разбираться тогда, когда это случится, ни мгновением раньше.

– А ты сумеешь с этим разобраться, Луций Корнелий? Я думаю, ситуация станет нереально сложной.

– Всегда есть пути, Мамерк. Но можешь мне поверить, я не буду тратить досуг во время кампании на вино и женщин! – засмеялся Сулла, который совсем не выглядел озабоченным. – Я баловень Фортуны, видишь ли. Фортуна меня любит и никогда не оставляет.

Затем они принялись обсуждать последствия войны в Италии и упорство, с каким держались самниты: они по-прежнему контролировали бо́льшую часть территории между Эсернией и Корфинием, как и города Эсернию и Нолу.

– Они уже много столетий ненавидят Рим, а ненавидеть они умеют лучше всех в мире, – сказал Сулла и вздохнул. – Я надеялся, что ко времени моего отъезда в Грецию Эсерния и Нола капитулируют. На самом деле они вполне могут дождаться моего возвращения.

– Еще чего, – сказал Свиненок.

Раб-слуга поскребся в дверь и пробормотал, что если Луций Корнелий желает, то ужин готов.

Луций Корнелий желал. Он поднялся и первым прошел в столовую. Пока еда была на столе и слуги сновали взад и вперед, Сулла говорил о вещах посторонних и незначительных. Они, как старые друзья, могли позволить себе роскошь расположиться, как каждому удобно.

– Ты никогда не развлекаешься с женщинами, Луций Корнелий? – спросил Мамерк, когда слуги были отпущены.

Сулла пожал плечами, скорчив гримасу:

– Ты имеешь в виду, в походе, когда рядом нет жены и все прочее?

– Да.

– От женщин очень много неприятностей, Мамерк. Так что мой ответ – нет, – со смехом ответил Сулла. – Если ты задал этот вопрос, потому что печешься о Далматике, то ты получил честный ответ.

– Вообще-то, я спросил из чисто вульгарного любопытства, и только, – сказал Мамерк, совсем не смутившись.

Сулла поставил на стол чашу и устремил взгляд на ложе напротив, где возлежал Мамерк. Сулла изучал своего гостя гораздо внимательнее, чем когда-либо раньше. Не Парис, конечно, и не Адонис. И не Меммий. Темные волосы, очень коротко постриженные, что выдавало отчаяние брадобрея: прически не сделать. Бугристое лицо со сломанным приплюснутым носом. Глубоко посажанные темные глаза. Загорелая здоровая кожа – лучшая черта его внешности. Здоровый человек, Мамерк Эмилий Лепид Ливиан. И сильный: смог убить в поединке Силона. Он тогда был награжден гражданским венком. Значит, проявил храбрость. Не настолько блестящий ум, чтобы быть опасным для государства, но и не глуп, с другой стороны. Если верить Свиненку, в любой сложной ситуации он оставался спокойным, всегда был тверд и надежен. Скавр очень любил его, даже сделал его своим душеприказчиком.

Мамерк, без сомнения, прекрасно понял, что стал объектом пристального внимания. Он почему-то почувствовал себя так, будто его оценивает потенциальный любовник.

– Мамерк, ты ведь женат, да? – спросил Сулла.

Мамерка словно подбросило на ложе, он даже заморгал от неожиданности.