Колин Маккалоу - Битва за Рим

– Прикончи меня, Мамерк! – с трудом произнес Квинт Поппедий Силон. – Отомсти за убийство Цепиона. Идти в триумфальном шествии Свиненка я не хочу.

– За Цепиона, – произнес Мамерк и пронзил Силона мечом. И тогда он безутешно разрыдался, думая о Друзе, Силоне и горечи победы.

– Дело сделано, – сказал Метелл Пий Свиненок Луцию Корнелию Сулле, который прибыл в Венузию, как только узнал о битве. – Венузия вчера сдалась.

– Нет, – мрачно ответил Сулла. – Пока Эсерния и Нола не покорятся, дело не сделано.

– А ты не думаешь, – боязливо возразил Свиненок, – что, если снять осаду Эсернии и Нолы, жизнь там нормализуется и все, скорее всего, сделают вид, что ничего и не было?

– Не сомневаюсь, что ты прав, – ответил Сулла. – Именно поэтому мы не снимем осаду. Ни с одного из городов. Почему им должно сойти все с рук? Помпей Страбон наказал Аскул-Пиценский. Нет, Свиненок, в Эсернии и Ноле все останется так, как есть. Если потребуется – навечно.

– Я слышал, Скатон мертв и пелигны сдались.

– Верно, только ты подошел не с того конца, – осклабился Сулла. – Пелигны сдались Помпею Страбону, и Скатон бросился на собственный меч, не желая принимать в этом участия.

– Так, значит, это действительно конец! – в изумлении произнес Метелл Пий.

– Нет, пока не покорились Эсерния и Нола.

Известие о массовых убийствах римлян, латинян и италиков в провинции Азия застало Суллу в Капуе – городе, который он сделал своей военной базой. Катула Цезаря он отпустил, позволив ему вернуться в Рим, – Катул заслужил отпуск. К тому же ему достался секретарь Катула Цезаря, исключительно способный Марк Туллий Цицерон. Сулла находил его настолько даровитым и исполнительным, что нужды в Катуле Цезаре не было.

Цицерон же считал Суллу столь же ужасным, как Помпей Страбон, правда по другим причинам, и крайне сожалел об отсутствии Катула Цезаря.

– Луций Корнелий, смогу ли я получить увольнение в конце года? – спросил Цицерон. – Правда, два года я еще не отслужу к этом времени, но если посчитать, во скольких компаниях мне довелось участвовать, то десяток наберется.

– Посмотрим, – ответил ему Сулла, который ценил Цицерона так же высоко, как и Помпей Страбон. – В настоящий момент ты мне нужен. Никто не знает больше тебя об этих местах. Особенно сейчас, когда Квинт Лутаций уехал отдыхать в Рим, твое присутствие здесь необходимо.

«Какой вообще может быть отдых, – думал Сулла, мчась в Рим в повозке, запряженной четырьмя мулами. – Стоит нам потушить один пожар, как тут же вспыхивает другой. А война с Италией подобна теперь двум медленно тлеющим хворостинам».

Все старшие сенаторы стеклись в Рим на сенатские слушания в связи с ситуацией в провинции Азия. Даже Помпей Страбон. Около ста пятидесяти человек собрались в храме Беллоны с внешней стороны померия, на Марсовом поле.

– Мы знаем, что Маний Аквилий мертв. Очевидно, это означает, что и посланники, которые были с ним, тоже, – обратился Сулла к сенаторам в тоне доверительной беседы. – Однако Гай Кассий, похоже, избежал подобной участи. Но никаких сведений от него у нас нет. Непонятно, почему нет вестей из Киликии от Квинта Оппия. Вероятно, Киликия также потеряна. Плохо дело, если Риму приходится полагаться на письма, полученные от изгнанников.

– Я так понимаю, Митридат ударил молниеносно, – произнес Катул Цезарь, наморщив лоб.

– Или же, – проницательно вставил Марий, – нечистую игру вели наши официальные уполномоченные.

На это ответа не последовало, но сказанное им породило серьезные размышления. Во все времена сенаторское сословие отличалось единством, но при столь тесном сотрудничестве быстро становится понятно, что из себя представляет каждый. И все прекрасно знали, что за люди были Гай Кассий и трое уполномоченных.

– Но тогда, по крайней мере, Квинт Оппий должен был связаться с нами, – сказал Сулла, озвучив мысли остальных. – Он человек чести. И не стал бы держать Рим в неведении. Я думаю, нам придется предположить, что Киликия тоже потеряна.

– Мы должны ответить Публию Рутилию и запросить больше информации, – сказал Марий.

– Я полагаю, что, если кто-то из наших людей выжил, к концу секстилия они доберутся до Рима, – ответил Сулла. – И тогда мы все узнаем.

– Если я правильно понял Публия Рутилия, никто из наших не спасся, – раздался голос Сульпиция со скамьи трибунов. Он со стоном сжал кулаки. – Митридат не делает различия между италиком и римлянином!

– Митридат – варвар, – произнес Катул Цезарь.