Колин Маккалоу - Битва за Рим

Никого не осталось к востоку от Италии, кто бы мог ответить на его бахвальство, кроме Македонии. По неподтвержденным слухам, царь Митридат выступил против Салоников и уже продвинулся западнее Филипп, не встретив на пути ни малейшего сопротивления. Мне достовернее известно о происходящем в Греции, где царский ставленник по имени Аристион захватил власть в Афинах и склонил бо́льшую часть Греции признать Митридата их владыкой. Острова Эгейского моря в руках Понта. У него огромный флот. Когда пал Делос, еще двадцать тысяч наших граждан были преданы мученической смерти.

Прошу считать мое письмо намеренно кратким, где много недоговорено, и сделать все, что в ваших силах, чтобы не дать этому страшному варвару Митридату провозгласить себя царем Рима. Уверяю, такая опасность есть.

– О, это нам совсем некстати! – воскликнул Луций Цезарь, обращаясь к своему брату Катулу Цезарю.

– Да, некстати, но это произошло, – ответил Гай Марий, глаза которого засверкали. – Война с Митридатом! Я знал, это должно было произойти. Странно, что этого не случилось раньше.

– Луций Корнелий уже на пути в Рим, – сообщил другой цензор, Публий Луций Красс. – Я вздохну с облегчением, когда он прибудет.

– Это почему? – свирепо вопросил Марий. – Нам не следовало вызывать его! Дайте ему закончить италийскую войну.

– Он старший консул, – ответил Катул Цезарь. – Сенат не может принимать важных решений в его отсутствие.

– А-ах! – произнес Марий и, тяжело двигаясь, пошел к выходу.

– Что с ним? – спросил Флакк, принцепс сената.

– А ты сам как считаешь, Луций Валерий? Он же старый боевой конь, почувствовавший запах самой желанной войны – иноземной, – ответил Катул Цезарь.

– Но он же не думает, что сам отправится на эту войну? – удивленно спросил цензор Публий Красс. – Он слишком стар и болен!

– Именно так он и думает, – ответил ему Катул Цезарь.

Война в Италии закончилась. Хотя марсы формально так и не сдались, но они были истреблены как никто другой из всех, поднявших оружие против Рима. Едва ли остался в живых хотя бы один взрослый мужчина-марс. В феврале Квинт Поппедий Силон бежал в Самний и присоединился к Мутилу в Эсернии. Он обнаружил, что Мутил серьезно ранен и никогда уже не будет в состоянии возглавить армию. Нижняя часть его тела, от самого пояса, была парализована.

– Мне придется передать верховенство в Самнии тебе, Квинт Поппедий, – признался ему Мутил.

– Нет! – вскричал Силон. – У меня нет ни опыта, как у тебя, ни таланта военачальника – я не смогу возглавить войско, особенно самнитское.

– А больше никого нет. Мои самниты согласны идти за тобой.

– Самниты действительно хотят продолжать войну?

– Да, – сказал Мутил, – хотят. Но во имя Самния, не Италии.

– Я понимаю. Но ведь наверняка остался хотя бы один самнит, который мог бы их повести!

– Нет, не остался. Квинт Поппедий, это должен сделать ты.

– Ну что ж, хорошо, – вздохнул Силон.

Их надежды на независимость Италии рухнули, но ни тот ни другой не произнесли этого вслух. А также они не стали обсуждать то, что было понятно им обоим: если Италии пришел конец, Самний победить не сможет.

В мае последняя армия повстанцев под командованием Квинта Поппедия Силона вышла из Эсернии. Она состояла из тридцати тысяч пехотинцев и тысячи конников и была приумножена двадцатью тысячами освобожденных рабов. Бо́льшую часть пехотинцев составляли воины, раненные в предыдущих битвах, которые спасались в Эсернии, единственном оставшемся убежище. Силон повел за собой конников и сумел прорвать кольцо римских солдат, стоявших вокруг города. Прорыв был необходим. Эсерния не могла больше кормить столько ртов.

Каждый в строю знал, что предстоит стоять насмерть. На победу никто не надеялся. Но они рассчитывали погибнуть не зря и заставить дорого заплатить за их жизни. Когда воины Силона захватили Бовиан и перебили там римский гарнизон, они почувствовали себя более уверенно. Может быть, все-таки у них был шанс? Метелл Пий с его войском стоял у Венузии на Аппиевой дороге – значит туда и держать им путь, к Венузии.

Там, под Венузией, развернулась последняя битва войны. Причудливым образом завершились события, начавшиеся со смертью Марка Ливия Друза. На поле битвы сошлись в поединке два человека, любившие Друза больше других: его друг Силон и его брат Мамерк. В то время как самниты тысячами гибли в неравной битве с сильными, закаленными в боях римлянами, Силон и Мамерк упорно бились один на один. Бились, пока не пал Силон. Мамерк застыл с поднятым над головой мечом, глядя сверху вниз на марса. В глазах его стояли слезы. Он медлил.