Кристина Макморрис - Проданы в понедельник [litres]

– Келвин, дорогой! – попыталась Лили увести мальчика. – Нам лучше обождать на улице.

Лили бросила на Эллиса взгляд – извинение и обещание присмотреть за Келвином. Но предусмотреть действия его матери было невозможно.

А чего они ожидали?

Джеральдина схватила детей за руки и повернулась к Альфреду.

– Я вернула себе обоих детей и обоих увезу с собой!

Это заявление не было ни мстительным, ни укорительным. Оно было совершенно спокойным, как и озвучившая его мать, ощущавшая за собой правоту.

Альфред совершенно растерялся. Только рокот проехавшей мимо машины нарушил тишину, когда он кивнул.

Клэр уже подошла к Джеральдине. Она передала ей девичье пальтишко и пару бисквитов «Мэри Джейн»:

– Это для дочки, – сказала Клэр. С грустной улыбкой она нагнулась к Руби и нежно погладила пальцем ее носик:

– Ты же будешь слушаться свою маму, да?

Глаза Руби заискрились согласием.

Клэр обернулась к Келвину, приоткрыла рот, но… слова замерли на ее губах, а лицо скривилось в муках раскаяния. Но мальчик только тихо проронил, прижавшись к боку матери:

– До свиданья, мисс Клэр.

Губы девушки задрожали, глаза увлажнились:

– До свиданья, милый.

Как отреагирует Альфред на «сделку без одобрения», Эллис не знал. И задерживаться, чтобы это выяснить, не собирался.

– Пора ехать, – сказал он.

Лили бросила на Клэр благодарный взгляд и стала подталкивать Диллардов к выходу – подальше от воспоминаний, которые однажды должны были стать для каждого из них забытым дурным сном.

– Нет, Сильвия, нет! – заорал Альфред, заставив Эллиса обернуться.

Его взгляд скользнул по лестнице, теперь совершенно пустой, и нашел Сильвию на другом конце гостиной, у входа в столовую. Обеими руками она сжимала револьвер. Нацеленный в Джеральдину, он дрожал в ее трясущихся пальцах.

– Дорогая, отдай его мне, – взмолился Альфред. – Не делай этого!

Взгляд Сильвии остался пустым, отрешенным.

Какая-то женщина бросилась к детям, сбившимся в панике в кучку. Эллис шагнул на линию огня, но загородить собой их всех он не мог.

– Я не хочу еще раз потерять свою дочь, – сказала Сильвия. Без злобы, ярости и даже волнения. Просто констатировала. Но это было еще страшнее.

Эллис поднял руки ладонями к ней:

– Миссис Миллстоун, я умоляю вас! Если вы желаете кого-то обвинить или наказать, накажите меня. Не ее, а меня.

Сильвия не отреагировала. Она пребывала в своей реальности, глядя сквозь Эллиса.

– Миссис Миллстоун! – воззвал парень, пытаясь достучаться до ее разума.

И тут послышался щелчок.

Сильвия взвела курок. Ее палец замер на спусковом крючке. Не успев подумать, Эллис рванулся вперед, пытаясь дотянуться до револьвера. Из дула вырвался выстрел, его бок словно прижгла раскаленная кочерга, но он не остановился. Не мог. И повалился с Сильвией на пол. Они и там продолжили борьбу за оружие. При каждом движении кочерга вонзалась в него все глубже; плоть горела огнем. Еще пара секунд – и боль разлилась по всему его телу. В глазах потемнело. Но уши еще улавливали чьи-то голоса, гул слов. Сдаться Эллис не мог, но его силы почти иссякли, конечности стали ватными. А потом… комната превратилась в бескрайний тоннель темноты.

Последнее, что услышал Эллис перед тем, как потерять сознание, – это второй выстрел и пронзительный женский крик.

У охраняемого входа стаей изголодавшихся волков кружили репортеры. Они жаждали узнать все подробности стрельбы, включая имена и возраст участников – прежде всего детей. И, конечно же, подтверждения причастности к ней Макса Тревино. Эта история заслуживала того, чтобы украсить первые страницы газет.

Ирония происходившего не ускользнула от Лили.

В приемное отделение больницы, где она просидела на одном и том же стуле несколько часов (а было уже почти два пополудни), зашел врач. Он что-то зашептал на ухо санитарке. И его пышные усы, усыпанные, как и виски, сединой, завибрировали в такт словам, слетавшим с губ. Плечи Лили напряглись, как пружины. Она попыталась перехватить его взгляд, допуская и страшась самого худшего. И ощутила, как вокруг нее возросло напряжение – все остальные испугались того же. Внезапная тишина показалась Лили оглушительной. Но затем доктор сдвинулся с места и через пару секунд скрылся за углом.

И Лили снова обмякла на стуле.

В воздухе пахло дезинфицирующими средствами, отбеливателями и сигаретами нервных курильщиков. Сквозь легкую дымку какой-то мужчина начал подтаскивать к ней кресло. Напольная плитка противно заскрипела. Но крошечные волоски на задней стороне ее шеи встопорщились не только от этого. Офицер, узнав об ее присутствии при стрельбе, уже предупредил Лили: с ней должен был побеседовать следователь.