Сигрид Унсет - Крест

Она пыталась оправдать сына. Если она сама, которая, подрастая, не видела перед глазами ничего, кроме благочестия и набожности, позволила совратить себя… А ведь сыновья Кристин еще с детских лет знали, что их собственная мать согрешила в юности, что отец прижил детей с супругой другого человека и прелюбодействовал с замужней женщиной в те годы, когда они были уже большими парнями. Ульв, сын Халдора, их приемный отец; легкомысленная болтовня Фриды… Не мудрено, что мальчики столь легко поддаются соблазнам… Разумеется, Гэуте придется жениться на Юфрид, – если он получит согласие ее родичей, – да еще при этом сказать спасибо; но жаль девушку, если она поймет, что он женится на ней по необходимости, а не по доброй воле.

Однажды во время поста Кристин и Юфрид готовили мешки со съестным для лесорубов. Они обвивали сушеную рыбу, пока она не становилась тонкой и плоской, накладывали масло в туески, наливали в деревянные бутыли пиво и молоко. Кристин видела, что молодой женщине огромных трудов стоит быть все время на ногах, но Юфрид только раздражалась, когда Кристин просила ее хотя бы ненадолго присесть и отдохнуть. Чтобы немного развлечь Юфрид, Кристин пришло в голову расспросить ее об этой истории с укрощенным жеребцом, на которого Гэуте надел девичью ленту.

– Это, как видно, была твоя лента?

– Нет, – сердито ответила Юфрид, покраснев как маков цвет. Но потом она сменила гнев на милость.

– Это была лента моей сестры Осе, – сказала она, смеясь. – Осе первая приглянулась Гэуте, но когда я приехала домой, то он уже и сам не знал, кто из нас ему больше по сердцу. Это ведь Осе надеялся он застать у Дагрюн нынешним летом, когда ехал в Согн. Я стала допекать его ею, а он разгневался и поклялся богом и людьми, что он не из тех, кто позволяет себе заходить слишком далеко с дочерьми почтенных людей. Он сказал, что между ним и Осе не было ничего такого, что помешало бы ему с чистой совестью покоиться в моих объятиях нынче же ночью. И тут-то я поймала его на слове… – Она опять рассмеялась. Увидев лицо Кристин, она упрямо тряхнула головой. – Да, я хотела получить Гэуте в мужья, и уж будьте покойны, матушка, я все-таки получу его. Я почти всегда добиваюсь своего…

Кристин пробудилась в кромешной тьме. Холод пощипывал нос и щеки. Когда она плотнее натянула на себя меховое одеяло, то почувствовала, что оно заиндевело от ее дыхания. Было, наверное, уже близко к утру, но она вздрогнула при одной мысли о том, чтобы выйти на холод и посмотреть на звезды. Кристин свернулась калачиком под меховым одеялом и решила еще немного полежать в тепле. В ту же минуту она вспомнила свой сон.

Ей привиделось, что она лежит на постели с новорожденным младенцем в маленькой горенке в Хюсабю. Дитя лежало в ее объятиях, завернутое в овчину, которая соскользнула и раскрылась, обнажив маленькое красное тельце. Крошечные ручки были сжаты в кулачки и подняты над головой, колени прижаты к животику, ножки скрещены. Время от времени ребенок слабо шевелился. Ей не пришло в голову удивиться, что ребенок не спеленат и что в горенке нет никого из женщин. Теплота ее тела окутывала лежащего подле нее ребенка; она чувствовала, как он шевелится у нее под рукой, и эти слабые толчки все еще отзывались в самых глубинах ее сердца. Усталость и боль все еще туманили ее сознание, но постепенно рассеивались, подобно тьме. А она лежала и смотрела на сына, и чувствовала, как восторг и любовь к ребенку растут в ней столь же неотвратимо, как заря занимается над гребнем гор.

Но одновременно с этим она увидела себя стоящей у стены дома. Перед нею в лучах утреннего солнца расстилалась долина. Была ранняя весна – Кристин с жадностью вдыхала бодрящий свежий воздух; ветер был пронизывающе холодный, но в нем ощущался вкус далекого моря и талого снега. На склонах пересекающих долину лесистых гор, озаренных утренним солнцем, вокруг усадеб уже чернела лишенная снежного покрова земля, но на лесных прогалинах, среди темно-зеленых деревьев все еще лежал сверкающий серебром снежный наст. Небо было словно умытое, бледно-голубое и золотистое, с редкими клочьями развеянных ветром темных тучек. Но все-таки было еще холодно. Снежный сугроб около Кристин затвердел, словно камень после ночных заморозков. В тени между домами стоял мороз, потому что солнце было низко над горным хребтом к востоку от усадьбы. А прямо перед Кристин, где кончалась тень, утренний ветерок шевелил блеклую прошлогоднюю траву. Она клонилась и блестела, хотя корни ее все еще были скованы сверкающим, как сталь, ледяным покровом.