Наоми Френкель - Дом Леви

Что ж, нечего делать, дед, ты продолжишь свой путь: вот, уже центр города, и встают все уважаемые дома – дом мэрии и мэра города, дом зубного врача и гостиница «Белая овечка», в которой каждый вечер собирается комитет почтенных людей города. Тут и дом старой девы Гиты, маленький домик с плоской крышей и кривыми стенами, как хромоножка между высокими домами. Проходя мимо ее дома, берегись, ибо по своему обычаю Гита выплескивает через окно остаток кофе из кофейника. Не помогали ни выговоры мэра, ни предупреждения полицейского, который нес службу в почтенном районе, ни посещение уважаемых членов еврейской общины ее на дому, пытавшихся ее убедить – не делать этого, потому что это вызывает ненависть к евреям в городе. Кофе продолжало выплескиваться на головы прохожих. Сейчас тебе нечего бояться проходить мимо ее избушки на курьих ножках, ибо давно ушла Гита в мир иной, когда ты еще был ребенком, и домик перешел в руки общины, и богатые ее члены построили на его месте большой дом, не хуже окружающих домов, для кантора и раввина городка. Прошел ты довольно большой путь, но еще не добрался до дома Леви.

Дед медленно поднимается по ступенькам, и, стоя на первом этаже, смотрит вниз, на салон, забитый багажом гостей, и снова удивляется, как рассказчик, продолжающий свою историю.

Дом Леви, друг мой, стоит отдельно, дворец с множеством украшений, выделяющийся среди других строений. Ты должен выйти из городка, пересечь большой парк, гордость городка, в котором старики и старухи греются на солнце между клумбами и грядками цветов, огражденных черными железными оградами, пройти мимо христианского и еврейского кладбища, и далее ведет тебя тропа вверх по склону холма, на вершине которого – дом семьи Леви.

Дед покручивает усы, и покашливает, прочищая горло. У начала тропы стояла белая вывеска – «Вход воспрещен. Частная территория!» Но не стоит обращать на нее внимания, ибо это была простая формальность. Семья Леви была знаменита своим гостеприимством, и в любое время любого зашедшего встречали от всей души. Продолжай идти по тропе, между вишневыми деревьями и придешь в большой сад, в котором гигантских размеров деревья покрывают пространство густой тенью. Привратник подметает тропинки. Привратник с метлой в руке – традиция в доме Леви. Дед совсем ребенком помнит такого привратника. Умирал один, метла передавалась его наследнику, и так – из рук в руки. Иди по шумящей аллее, увидишь столб у дома, покрашенный в серебряный цвет, высокие мерцающие окна, мраморные ступени поведут тебя к тяжелой дубовой двери, на которой узоры, выточенные краснодеревщиками, и тут же у тебя возникнет мысль: «Тут человек может жить в свое удовольствие». Ты пришел в отчий дом деда, тебя встречает строгим поклоном камердинер в сером костюме. На серебряный поднос, который он держит в руке, клади свою визитную карточку, и он проведет тебя в большой зал, снова поклонится и исчезнет сообщить о твоем визите. А ты, друг мой, обрати внимание на этот зал. На портреты отцов и матерей, дядей и теть вдоль стен, и все они написаны маслом и кистью известных мастеров, и все блестят краской. Пройдись от портрета к портрету и проникнись мыслью: ага, это и есть семья!

Мужчины будут сверлить тебя повелительным взглядом: «Сними шляпу и поклонись! Женщины в шелках и бархате, полные и тяжелые, нежные и ухоженные, как принцессы, будут смотреть на тебя, пока не дойдешь до портрета старого дяди Якова, именем которого назван дед. Дядя Яков единственный не написан маслом, а вырезан из бумаги и положен, как тень, под стекло, невысокий, с большим животом. Дядя Яков не был расположен к художникам. Он первым приехал в городок, и ему не дали возможности получить место среди жителей города, а приказали устраиваться за его пределами и построить дом за кладбищем в большом отдалении от городка, но нет худа без добра. На вершине холма дядя Яков открыл магазин, развернул торговлю с крестьянами, которые везли товар в город: продавал ткани для шитья одежды и кожу для обуви. Начал с малого и пришел к большому делу. Когда дядя Яков обнаружил у себя большой живот и решил вырезать свой портрет из черной бумаги, он уже был истинным богачом. Дом на холме наполнился множеством детских голосов и немалыми сокровищами, и уже не один еврей в городке, а представитель целой этнической группы, которая объединилась и стала самостоятельной общиной. Все серебряные мезузы на дверях евреев – от дяди Якова. И несмотря на то, что времена изменились, и скромное его жилище превратилось в роскошный дворец, а маленькая мастерская – в большую фабрику, мезузы на дверях все те же, как талисманы продолжающейся династии отцов и праотцев, и в голову никому не придет их снять или заменить.