Наоми Френкель - Дом Леви

– Дед, кризис еще продолжается, и не так скоро пройдет.

– Пройдет-пройдет, раньше или позже. А с семьей не говорят о кризисах, ты слышишь меня, дорогой внук? Моя единственная цель – добыть у них деньги на расширение фабрики и не говорить о твоих тяжелых днях.

– Хорошо, дед, встретимся с радостью и в добром настроении.

– На семейной встрече в твою честь, Гейнц, мы поднимем рюмки за твою жизнь и жизнь фабрики, – господин Леви улыбается Гейнцу доброй улыбкой.

– Ты – первый из внуков семьи, – подводит счет дед, – девицу, щелкающую орехи, в счет не берем. Во-первых, она женщина, во-вторых, весьма странная. Получается, что мой внук – первый. Так вот, дорогой мой внук, не забывай, что ты наследуешь фабрику «Леви и сын». И над губой говорящего деда с серьезным и торжественным лицом, подрагивая, топорщатся усы, словно бы не знающие, кому они принадлежат в этот момент. И глаза деда отдыхают на лице внука многозначительным взглядом. Гейнц отвечает слабым смехом.

– Ты не должен изображать на лице выражение идущего на виселицу, – сердится дед, – это большая радость для всей семьи, что молодой и энергичный Леви, как ты, будет возглавлять предприятие, которое унаследует от предков. Не так ли, дорогой мой внук?

– Так, дед, точно так, – Гейнц встает с кресла, – извините меня, мне надо немного отдохнуть, подготовиться к большому празднику, – тонкая усмешка проскальзывает на его губах, и он слегка кланяется отцу и деду.

– Странный парень, – кивает дед ему вслед, – Артур, он стал очень странным в последнее время. Я должен побеседовать с ним, как мужчина с мужчиной.

– Он пережил трудные дни, отец, оставь его сейчас.

– Трудные дни? И ты тоже ухватился за «трудные дни» этого ребенка?

– Я не имею в виду материальный кризис, отец. Тяжелый душевный кризис переживает сейчас молодое поколение.

– Оставь меня со своими теориями. Мой внук Гейнц живет в реальном мире, а не витает в облаках, – дед сердито дышит и вдруг стремительно выходит из комнаты.

Господин Леви улыбается ему вслед, смотрит несколько мгновений на дверь, за которой исчез дед, и лицо его серьезнеет. Он видит перед своими глазами семейную усадьбу на холме, стоящую между гигантскими деревьями и господствующую над городком. И дом деда тоже стоит между деревьями-гигантами, но не дед их сажал. Он купил их вместе со своим аристократическим домом. В то время, как там, на холме, деревья сажали отцы, и они росли и цвели и пускали глубоко корни. Усадьба эта – отчий дом, и земля – земля праотцев. И вспоминает господин Леви ту роскошную праздничную церемонию передачи родителями деда текстильной фабрики в руки дяди Соломона. Альфред и он, Артур, были подростками, когда отец и мать привели их в усадьбу на холме. Наследник дядя Соломон уже был женат, и они играли между деревьями с сыном Соломона – Лео. Родители деда были высокого роста, старыми, но полными сил. Они передали сыновьям в наследство крепкие опоры жизни и уверенность в завтрашнем дне. И этот великолепный дом на холме! С замиранием сердца и почти религиозным трепетом водила их мать через комнаты и залы. Там все было наше, там были корни, глубоко ушедшие в нашу землю. Дед был непокорным сыном в семье. Из этого опорного гнезда дед ушел искать в жизни свои пути, прорывать их, но не мостить. А если и мостил, то сейчас этот путь ускользает из-под ног Гейнца. Хлопок – дело верное, чище стали. Это предприятие, которое простые люди основали в Германии, расширили до огромных размеров и создали прекрасные семейные дома благодаря скромным нитям из хлопка. Вина отца была в том, что он взбунтовался против хлопка и вторгся не в свой мир. Использовал подходящий момент, и с хитростью, уловками, сноровкой прокрался через запертые ворота. И Гейнц, его внук, вертится и обдирает бока в этом закрытом мире, как зверь в клетке. Подходящее время, игравшее на руку деду, миновало. «Кровь и железо». Но я не хочу, чтобы Гейнц отдал свою кровь во имя железа, во имя мечты деда – построить дом не в его мире. Не детские коляски производят из стали, говорит Гейнц. И он прав. Отец мой, который мечтал быть человеком действия, обречен на пустые мечты, а сын мой испуганно проснулся от этих дедовских снов. Дед был непокорным энергичным сыном, а долги за его деяния заплатит мой сын, – думает Артур Леви.

– Дядя Яков, где я могу найти дядю Артура? – слышит господин Леви голос Елены.

– Детка моя, если он тебе так нужен, то находится здесь, за этой дверью.

– Пожалуйста, Елена, заходи.