Наоми Френкель - Дом Леви

– Не беспокойся, Фрида. Все будет в полном порядке.

– В порядке! – со значением в голосе повторяет Фрида, упираясь взглядом в кольцо.

Закончили дед и Бумба украшать елку и торопятся в комнату деда – готовить подарки, купленные Фриде и старому садовнику. Стол в комнате деда подобен прилавку мелкого торговца. Коричневая шуба и жемчужное ожерелье – Фриде, праздничный костюм, мягкий и теплый – старому садовнику, табакерка, и всяческие сладости и косметика – от каждого члена семьи. С наступлением праздничного вечера все заходят в комнату деда, чтобы взять подарки и спуститься в комнату Фриды.

– Где Гейнц и Иоанна? – спрашивает господин Леви.

– Иоанна не хочет праздновать Рождество, – сообщает Бумба.

– Будущий раввин в юбке! – сердится дед.

– А Гейнц?

Никто в доме его не видел. Лицо господина Леви встревожено:

– Пойду, проверю, как его здоровье.

– Не сейчас, отец, – Эдит кладет руку на его плечо, – Фрида ждет нас, и надо поторопиться, – голос ее тяжел и грубоват.

Странную тяжесть ощущает господин Леви в легкой руке дочери.

Гейнц стоит перед зеркалом в своей комнате и повязывает галстук, готовясь сойти к Фриде и разделить с ней радость праздника. Вернувшись с кладбища, он прокрался тайком в дом, закрылся в ванной и попытался успокоиться и расслабиться в горячей ванне. Долго потом стоял у окна своей комнаты, слыша и не вслушиваясь в суматоху в доме, и беспрерывно курил. Ничего не приходило ему на память, кроме людской массы, проходящей перед ним, как туман, и в сердце его было пусто, и тускло, и большая усталость никак не рассасывалась. Увидел, как спустились сумерки, и в доме наступила тишина. Понял, что все спустились к Фриде. Выходя, замер, услышав плач из комнаты Иоанны. Испугался и открыл дверь.

– Труллия, что случилось? Кто тебя обидел?

– Уходи!

– Но почему? Что случилось?

Вот уже два дня Иоанна не находит себе места. Великий этот плач начался сразу после рождественского представления в школе. Она решила сыграть роль ангела, как обещала отцу, но только не преклонять колени перед Иисусом. Доктор Гейзе сразу же согласился с тем, что она произнесет свою роль стоя. Но вот, привязали к ее спине два крыла, нарядили в длинное платье, усеянное звездами, и золотые кудри приклеили к голове. И она взошла на сцену, и перед нею Иисус в колыбели, и красочный нимб вокруг него, и Мария с Иосифом склонились перед ним, и ангелы тянут к нему руки, и скрипка играет, и все так красочно. Мгновенно сошло на нее божественное присутствие Иисуса, и горе ей, что так случилось: сами по себе колени преклонились, и слова роли вышли из ее уст с большим волнением. Она в высшей степени удачно сыграла роль ангела. После этого вдруг она разразилась великим рыданием, не дождалась конца представления, сорвала крылья и убежала. Дома упала на постель и не хотела никого видеть. С большими усилиями добился господин Леви от нее нескольких слов, прерывающихся рыданиями, о ее страшной измене. Он освобожден от необходимости присутствовать на празднике Хануки, потому что и она туда не пойдет, она не достойна участвовать в еврейском празднике. Защемило сердце отца от страданий дочери, позвонил он Филиппу и попросил прийти и спасти Иоанну. И тот действительно сумел ее уговорить поехать с ним на представление и к Саулу, но и там она не успокоилась. Когда Хана взошла на сцену и крикнула: «Не преклоняйте коленей, во имя матери вашей и Бога вашего!» – Иоанна зажала ладонью рот, чтобы не вырвался крик отчаяния. И с того момента она не может прийти в себя.

– Что случилось, Труллия? – гладит Гейнц волосы и лицо Иоанны.

– Уходи, уходи отсюда!

Гейнц сидит на краешке кровати.

– Труллия, и я несчастен, но не рыдаю, как ты.

– Ты… Что у тебя случилось?

– Если ты мне расскажешь, я тебе тоже расскажу.

– Сначала ты.

– Ладно, но может в то время, что буду тебе рассказывать, я причешу тебя немного?

Иоанна согласна, соскальзывает с кровати, приносит расческу и щетку, и Гейнц старается одолеть запутанные узлы волос на голове девочки, и рассказывает ей о Хейни сыне Огня, о том обмане, в ловушку которого он попал, и о его гибели во имя собственной чести.

– Он вышел в бой немногих против большинства?

– Немногие против большинства, и он – во главе немногих.

И снова у нее текут слезы, и дыхание прерывается плачем.

– Но что теперь, Труллия? Твоя очередь – рассказывать.

Гейнц заплетает ей косички, и она рассказывает.