Наоми Френкель - Дом Леви

Число слушателей, пьющих за чужой счет, все увеличивается. Мастер уже успел подружиться со многими. Полные руки Флоры подают бокалы с пивом направо и налево, лицо ее пылает. Бруно извлек сигару изо рта и моет стаканы.

– Пей, дружище, – поддерживает мастер колеблющихся, – торопись, ибо правительство уже готовит налоги на пиво. Таковы дела, господа. От каждой пачки сигарет, одна сигарета в пользу правительства, от каждого бокала пива два глотка для канцлера Брюннинга, чтоб горло его высохло, дружище.

Окружающие его слушатели покатываются со смеху. Одиночки остались сидеть у столиков и не отрывают глаз от окон, за которыми все еще бушует ветер и валит снег. Хейни все еще сидит перед пустым стаканом. Кулаки строителя сжатыми лежат на столе. Мужчина с кепкой набекрень гуляет между столиков с одного края трактира в другой, стуча ботинками по полу и не отрывая взгляда от пива, льющегося беспрерывной струей из крана.

– Сиди спокойно, – приказывает ему строитель, – тебе что, неясно, кто этот старый сутенер?

– Ясно – когда такая скука и отличное пиво бесплатно.

– Кто ты? – вскакивает с места строитель, натыкаясь на стол и рискуя рассыпать спичечный домик. – От имени кого ты явился сюда соблазнять дураков пивом и всякими мерзостными разговорами, а? Кто оделил тебя звонкой монетой – ловить обманом души?

– Кто говорит и от чьего имени? – кудахчет горбун в сторону строителя. – Из сердца нашего он говорит, из плоти нашей!

Голова мастера вертится на тонкой шее. Здоровый глаз поворачивается к строителю. Лицо искривилось и вспотело. Пауле, стоящий рядом, чуть закатывает рукава. Голова его набычилась, готовая к бою.

– А ты кто? – поднимает голос мастер. – И от чьего имени тычешь нос сюда? Я говорю от своего имени. Вопль мой из сердца и из сердец всех. А о сотенках моих я тебе не обязан отчетом. Я не скряга еврей, чтобы спать на своих сотенных. Не так ли, господа?

– Точно так! – поддерживает его Пауле.

– Вернемся к делу, – говорит косоглазый картежник, облизывая пену с бокала с пивом.

Видит строитель нахмуренные взгляды, обращенные на него, видит профиль мастера, одним движением руки смахивает со стола спичечный дом. И выходит из трактира, хлопнув дверью.

– Ушел! – сообщает горбун.

– Итак, господа, – отмахивается одноглазый оратор и продолжает свою речь, – что говорить, топчут маленького человека. Грабят и топчут. Правительство и евреи, банки и денежные мешки. Гадка жизнь в этой нашей особенной стране. Мерзость!

Слова эти, как бумба, падают в дремоту Хейни, и он внезапно вскакивает с места, идет к прилавку и возвышается, огромный и хмурый, перед одноглазым говоруном.

Люди вокруг замирают. Эгон первым отодвигается в сторону. С Хейни опасно вступать в спор.

– Что здесь происходит? – спрашивает Хейни и вперяет прямой взгляд в побледневшее лицо мастера. – О чем и почему ты открываешь здесь свою пасть, а?

Отпрянув от этого огромного рабочего, мастер скашивает на него свой единственный глаз. С приближением Хейни к прилавку, изменилось настроение слушателей, и мастер это мгновенно чувствует. Оборвался смех, прекратилось журчание пива из крана. Рука Флоры отдыхает на закрытом кране. Бруно вернул сигару в рот и пускает клубы дыма. Единственный глаз мастера как бы спрашивает Пауле, тот кивает головой в сторону прилавка.

– Мы беседуем, – говорит мастер, обращаясь к Хейни, – как и все люди беседуют в эти дни. Не так ли, господа?

– Так, – говорит Пауле, – каждый, у кого накопилось в животе, говорит от сердца.

– Пей, товарищ, пей! – подносит мастер бокал Хейни.

– Я тебе не товарищ, – отталкивает Хейни бокал от себя, – не нуждаюсь в твоих угощениях. Флора, стаканчик водки, – Хейни многозначительно, широким жестом достает из кармана кошелек, расширяет грудь и победоносно оглядывает всех. Грязные пресмыкающиеся, он покажет им, кто тут господин в трактире. Он покажет этому старикашке одноглазому, как раскрывать здесь пасть. И Тильде покажет, которая днем и ночью точит его, чтобы не тратил деньги и соблазнялся питьем.

– Еще стаканчик, Флора.

Хейни опустошает стаканчик одним глотком, чувствует теплоту в теле, и снова:

– Еще стаканчик!

Единственный глаз мастера следит за Хейни и усиливает его гнев.

– Ты… – ударяет Хейни по прилавку – зачем пришел сюда, а? Откуда у тебя так много денег – угощать незнакомых людей пивом, а? Откуда, я тебя спрашиваю?

– Откуда? – посмеивается мастер. – Так девственницы спрашивают, когда видят внезапно брюхо толстяка перед своими зубами. Ха-ха-ха!