Николай Богданов - Путь к морю

— А если они опять насядут? — спросил Моряк.

— Как насядут?

— А как раньше.

— Да ну?

— Вот тебе и ну!

— А кто им дозволит?

— Они сами, у них, брат, тоже сила.

— Да мы им покажем — сила!..

— Они, брат, хитрые, много понимают — образованные и потом очень спелись между собой, готовятся с нами сразиться, а мы так шалаемся, не организуемся.

— Это верно…

— Правильно ты говоришь!

— Надо нам готовиться!

— Эх, что же мы, право, а?

— Прозевали.

— Надо бы что-нибудь такое…

— Не тужи, ребята, а для чего же я шайку набрал — для этого!

— Ну? Для этого? — заорали сразу в десять голосов.

— Для этого самого.

— Вот Моряк, а! Вот брат сметливый, живем, братва!..

— Значит согласны?

— Ну да, как же, вот чудило!

— Тогда не отлынивать, — взял обещание Моряк, и пошли купаться, захватив найденный древний горшок с закаменевшим нутром. Моряк перевернул его вверх ногами и, показывая древние росписи, в виде глаза, сказал:

— Вот какие боги были, и тоже молились…

Ребята до упаду хохотали над простотой древних; так антирелигиозно-политически провел Моряк экскурсию в древний город Корсунь.

— Кто сработал? — грозно спросил Щерба, увидя у одного пацана на правой руке якорек внутри пятиконечной звезды и вензелем слова «Будь готов».

— Пис! — пискнул прижатый паренек.

— Кому еще работал?

— Все нашим, кому полагается.

— Так… вот как, ну, стой, мало того сбежал из компании — хочет секрет отбить. Так, стой! — рыкал Щерба.

— Где он живет?

— На лодке плывет! — показал нос вырвавшийся пацан и улепетнул от Щербы.

Щерба хмурился, фигуры рисовать не мог, а старые всем приелись и накалывать не по чему, наполовину пал его заработок. Вся выдумка-секрет у Писа — совсем отобьет!

— Ах ты глиста белая! — ругался Щерба и бродил в поисках Писа по берегу и грозился смолоть его в муку.

Но Пис как в воду канул, а диковинные вензеля Щерба видел еще и еще у некоторых пацанов.

Работа совсем не шла, и, ругаясь и сплевывая, он жевал табак и клялся уследить соперника и притиснуть.

Проговорился ли какой пацаненок, сам ли набрел Щерба, только появилась его толстая туша у знаменитого клуба и в час вечерний прильнула глазом к окну.

Щерба разинул рот — полна хибарка пацанов, по краям на лавках, прямо на полу — за столом Моряк, Пис и парень в галстуке.

— Пацаны-товарищи, не грех, что он в галстуке, это пионер тот самый, с которым я плавал и с которым на корабль ходил… он нам согласился читать.

— Так что же?

— Пущай читает.

— Не жалко!

— Нам хоть в гости ходи, мы ведь ничего, — отвечали пацаны, и пионер стал читать им книжку.

Толстое ухо Щербы не расслышало, что читал парень, но он видел, как разинули рты пацаны и как горели их глаза. Щерба посматривал на Писа и злобно ворчал: «Погоди, дождусь — выйдешь», а тот себе чертил что-то карандашом и спокойненько поглядывал на читающего.

Щербу разбирало зло, стоял час, стоял два, тело стало тяжелеть… когда же они кончат, черти!..

Щерба снова сплюнул и сел в уголок на камень, пряча в широком поясе нож.

В поле пели сверчки, а город слегка позванивал трамваями.

Щерба привалился к хибарке и заснул, как праведник.

Совсем на заре вывалились кучей ребята.

— Приходи еще читать!.

— И товарищев приводи!

— Что-нибудь про ваших про пионеров чтоб было в книжке-то…

— Ладно, ладно. — обещал пионер, провожаемый кучей пацанов после прочтения интересной книжки про Стеньку Разина и после его рассказов о пионерах. Больше всех ребятам понравилось, как ездят пионеры в лагеря.

Пис и Моряк, проводив гостей, шли обратно и услышали чей-то зверский храп.

— Гм?

— Гм?

Подошли — поглядели.

Спит дюжий Щерба и губы оттопырил, как старая лошадь. Не долго задумываясь, Пис уцепил сеть, стоявшую у соседа-рыбака и накрыл Щербу, ласково говоря:

— Кабы москитки деточку не покусали, спи, крошка. спи…

И ребята ушли.

Щерба похрапывал.

Так блаженно спящего в серебряных сетях застало Щербу утро.

Хозяин сетей проснулся раньше его, протер глаза:

— Улов у меня нонче в ночь ничево!..

Подошел ближе.

— Хорош бычок!

Расставил ноги, приложил руки рупором и в ухо Щербе заревел:

— Крепи снасть. белуга воет! [11] Белугой иногда называют ревун, а вообще — фраза, означающая идущий шторм.