Юлия Шифрина - Я — хорошая девочка

— Граждане! Вы восстанавливаете сейчас свой завод! Это наш завод. Теперь у него нет другого хозяина. Да здравствует Ленин!

Опять играет музыка.

Еще говорят люди.

Гремит песня:

Через несколько дней вечером Соня рассказывает отцу:

— Надо было видеть, как в совдепе встретили музыкальную школу. Они не знали, что делать от счастья. Выписали бочонок повидла специально для учеников. Я говорю: «Зачем?» А они свое: «Пусть уж будет полный праздник! Дожили наши дети!» Прямо сердце переворачивается.

— Так ты все-таки взяла повидло или нет? — интересуется отец.

— Взять-то взяла. У меня другая забота. Где взять учителя? Гителе, которая обучает богачей, боюсь, будет по-старорежимному учить. Уж старенькая очень…

— Это какая же Гителе? Кацнельсона вдова? — выясняет отец.

И советует:

— А Шимеле, что на скрипке играет на свадьбах? Сейчас он в этом, как его… ну, что надуты пузырь бьет…

— Оркестр, что ли?

— Да, да… Он так играет на свадьбах, что любо… у него было много учеников.

Вечером мы собираемся в школе, в большой комнате, где стоит пианино. Ребят собралось много. Ходит между нами учительница арифметики Домна Пантелеймоновна. Зовем мы ее Домна Панталоновна. Высокая, грузная, с маленьким курносым лицом, она раньше преподавала в прогимназии и на уроке называет нас «медамес». И мы ее дразним «медамес». Сейчас она разговаривает с Петровной, которая стоит в белой куртке возле кастрюли с повидлом.

— Сколько ребят! — сокрушается Петровна. — Не хватит кастрюли. Неужто столько будут музыке обучаться?

Домна Пантелеймоновна отвечает что-то такое, отчего мы все впадаем в тревогу:

— Нет, что вы? Будет отбор. Уверяю вас, что останется несколько человек.

Мы независимо отворачиваемся и теряем уверенность, что поступим.

Левко любит надоедать. Он не может промолчать:

— Домна Пантелеймоновна, — спрашивает он, — а как это отбор?

Учительница презрительно выпячивает тонкие губы:

— Это когда проверяют голос, слух. Будут выяснять, кто что умеет.

— Ну, что? — спрашиваем мы с Танькой у Левко.

Вокруг него собрались еще мальчишки.

— А, чепуха на постном масле, — важничает Левко. — Будет вроде представления в цирке. Может, петь, а может, плясать заставят. Это я не боюсь, — по-своему понимает Левко.

— А я ничего не умею, — тоскует Таня и по привычке переплетает золотого цвета косички. — Мабудь, не дадут мне повидла.

— Твои батя комбед. Небось… — успокаивает ее Левко.

— А когда будем выдавать повидло? — слышится голос Петровны. — Когда придет Софья Яковлевна с учителем, будет поздно.

— А хватит на всех?

— Понемножку хватит. Давайте и раздадим сейчас.

В три ряда выстраивается очередь. Кто не знал про повидло и не принес ложку — получает в руку. Левко и Костя держат в ложках блестящие бесформенные комки и едят тут же. Чавкают, сосут. Я хочу отнести маме.

Вдруг входит невысокий человек с курчавой головой. Вместо лица — большие очки. Под замусоленным пиджаком — рубашка с бантиком. В руках — скрипка. Это Шимеле. За ним входит Соня.

Большинство ребят заторопились поесть и измазали носы, щеки.

Соня говорит:

— Послушайте раньше учителя. Потом организуем группу учеников в хоровой кружок.

— Как это — хоровой? — спрашивает Костя.

— Петь группой. У вас будет учитель пения.

Шимеле вынимает из зеленого футляра пузатую скрипку. Вдруг он заиграл. Поднес к узкому подбородку скрипку, провел несколько раз смычком по струнам и заиграл. Послышалось такое пение, что все на минуту замолкли.

Я смотрю на Шимеле, на пляшущие по струнам пальцы и пытаюсь сосчитать, сколько пальцев у музыканта. Решаю, что очень много.

Звуки, чистые, радостные, льются сердце.

Но Левко не может стоять спокойно. Он отодвигает впереди стоящих и вдруг пускается в пляс. Что он, ошалел? А может, так надо, чтоб пройти отбор? А Левко приседает, охает и выбивает чечетку. Как по команде, еще несколько мальчишек начинают плясать. Поднимают руки вверх, кладут их на бока и выделывают всякие штуки.

Наверно, так надо.

А я не умею.

Музыкант перестал играть и почему-то вкладывает скрипку в зеленый ящичек.

Соня хочет что-то крикнуть, но сзади мальчишки затягивают:

В песню вплетается визг. Соня машет руками. Музыкант у двери говорит ей:

— Я бывал, поверьте, на сотнях свадеб. Но такого сумасшедшего дома не видел. Будьте мне здоровы!