Лев Квин: Озорники [1959 год]

Диму теперь ничего не интересовало.

Велосипедик, велосипед…

Лишь вернувшись из школы домой и хорошенько обдумав случившееся, Дима пришел к выводу, что еще не все потеряно. До конца четверти осталось два урока географии. Он попросит Степаниду Андреевну, и она вызовет его еще раз. Пятерка и двойка и, скажем, четверка — это в общем составит твердую четверку.

Значит так: во-первых, ничего не говорить о двойке маме и папе. Во-вторых, сейчас же приняться за географию.

Два дня Дима сидел за учебником географии. А на третий день произошло вот что.

— Димочка, — услышал он мамин голос. — К тебе пришел товарищ.

Дима выбежал в коридор. Там стоял, неловко переминаясь с ноги на ногу Сережка Нахорошев.

— Чего тебе? — спросил Дима. Он недолюбливал Сережку. Подбивает всегда других на разные штуки, а сам остается в стороне.

Сережка вытянул шею, надул щеки, отчего его маленькие глазки стали еще меньше, осмотрелся.

— Поговорить надо, — сказал он писклявым голоском и шепнул: — Только не здесь, понял?

Они спустились во двор и присели на бревне за сараем. Сережка вытащил из кармана картонную коробочку, раскрыл ее. Внутри лежала одинокая папироса.

— На, кури.

Дима мотнул головой:

— Не хочу. Кури сам.

— Что ты, что ты! — Сережка бережно положил папиросу обратно в коробку. — Мне нельзя! У меня знаешь что — у меня порок легких. Я как курну, так помру.

Диме стало смешно. Врет ведь!

— Ну ладно, говори скорей, зачем звал.

— Я?.. Я, понимаешь, насчет географии. Ты двойку свою исправить хочешь?

Дима подозрительно посмотрел на Сережку. Какое ему дело до двойки?

— Ну, хочу, — осторожно сказал он. — А что?

— Так вот. — Сережка подсел поближе и заговорил быстрым шепотом: — Можно исправить. Одним махом. Пятерку еще себе поставишь и дело с концом.

— Как это — себе поставлю? — не понял Дима.

— Очень просто: пером. Раз, два — и поставил в журнал.

— Так ведь журнал в учительской.

— Во-во…

Сережка, повизгивая и хихикая, стал рассказывать. Оказывается, он разработал целый план. В учительской сейчас сидит одна только Эмилия Львовна. Уроки кончились, другие учителя уже не придут. Значит, если Эмилия Львовна выйдет из учительской и не закроет дверь на ключ, можно зайти туда, разыскать журнал и поставить себе пятерку.

— Глупости ты говоришь! — Дима пренебрежительно махнул рукой. — Откуда мы будем знать, когда она выйдет? Может, она до ночи просидит.

— Да нет же! Мы сами ее оттуда вызовем. Позвоним из автомата в канцелярию, попросим ее к телефону. А сами в это время… Понимаешь?

— Ага…

Здорово все-таки Сережка придумал. Очень свободно можно поставить пятерку.

Но ведь это же обман. Они, как воры, проберутся в учительскую… А велосипед? Ведь если поставить пятерку, то велосипед обеспечен… Могут поймать, исключат из школы… Не поймают! Надо смотреть в оба… Лучше попросить у Степаниды Андреевны, чтобы вызвала… А вдруг она возьмет и не вызовет? Или задаст такие вопросы, на которые он не сможет ответить. Тогда прощай, велосипед. А так — наверняка…

— Послушай, — вдруг пришло в голову Диме. — А ведь эта новая географичка сразу увидит, что не она ставила пятерку.

— Увидит, да?

Сережка иронически улыбнулся, откинулся назад и ударился головой о стенку сарая.

— Ой! — Он болезненно сморщился и осторожно пощупал затылок. — Шишка, наверное, будет… В том-то и дело, что завтра придет Степанида Андреевна: она уже выздоровела. Никто ничего не узнает и не увидит. А у тебя будет пятерка и у меня четверка… Ты мою единицу на четверку переделаешь. Очень просто: черточку сюда и черточку туда. Чик-чик — и готово!

— Почему я? — возмутился Дима. — Ты сам себе переделаешь.

— А я беру на себя более ответственный участок, — важно ответил Сережка. — Вот послушай, что я придумал…

В скверике, прямо напротив здания школы, стоит будка телефона-автомата. Сюда забрались ребята. Сережка бросил в отверстие пятнадцатикопеечную монету, снял трубку и назвал номер школьной канцелярии.

— Тридцать три ноль пять? — спросил он. — На проводе телефонистка, которая дает разговоры с другими городами.

— Каво-каво? — переспросил надтреснутый старческий тенорок. Это был школьный сторож Иван Иванович.

— Да, да, телефонистка говорит. Нам нужна Эмилия Львовна Витвер.

— Позвать, что ли, Эмилию Львовну? Это можно.

— Скажите ей, пусть сидит у телефона и никуда не уходит. С ней хотят разговаривать из Москвы. Как только Москва соединится, я позвоню вам еще раз.