Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

– Вы обратили внимание на даму в белом шелковом платье с зеленой кружевной шалью в девятой ложе?

– Да. – Бернис подняла свой театральный бинокль.

– Это миссис Фрэнк Алджернон Каупервуд, жена миллионера из Чикаго. Они только что построили роскошный дом на Шестьдесят Восьмой улице. Полагаю, он снимает эту ложу для себя.

Бернис едва не вздрогнула, но совладала с собой, окинув женщину равнодушным взглядом. Немного спустя она аккуратно навела бинокль на резкость и изучила миссис Каупервуд. Она с любопытством отметила, что цвет волос Эйлин напоминал ее собственный, хотя они были более медно-рыжего оттенка. Она рассмотрела ее глаза, которые были слегка опухшими, гладкие щеки и полные губы, немного огрубевшие от алкоголя. Бернис пришла к выводу, что Эйлин хороша собой – красива и привлекательна в физическом смысле, хотя и гораздо старше ее. Только ли ее возраст был причиной отчуждения Каупервуда, или между ними существуют какие-то глубоко укорененные духовные различия? Очевидно, что миссис Каупервуд было далеко за сорок, но этот факт не принес Бернис никакого удовлетворения или ощущения собственного преимущества. На самом деле это было ей безразлично. Но ей пришло в голову, что женщина, за которой она наблюдает, судя по всему, отдала Каупервуду лучшие годы своей жизни, блистательные годы своей юности. А теперь он устал от нее! В уголках глаз и краешках губ Эйлин залегли небольшие, тщательно припудренные морщинки. В то же время она выглядела неестественно веселой, игривой и избалованной. Рядом с ней находились двое мужчин. Одним из них был известный актер, зловещего вида красавец с подпорченной репутацией, а другим – молодой выскочка без роду и племени. Оба они были не знакомы Бернис. О них рассказал ее спутник, говорливый юноша, сплетничающий о местной богеме.

– Я слышал, что она производит фурор среди богемы, – заметил он. – Если она надеется войти в общество, то выбрала плохой путь для начала.

– А вам известно, на что она надеется?

– Ну, все обычные признаки налицо: ложа в опере, дом на Пятой авеню.

Наблюдение за Эйлин немного озадачило Бернис и нарушило ее душевное спокойствие. Она ощущала свое огромное превосходство. Ее душа как будто парила над равниной, где обитала Эйлин. Характер эскорта миссис Каупервуд указывал на грубую ошибку и неразборчивость в знакомствах. В силу своего высокого и заслуженного положения, Каупервуд, несомненно, должен быть недоволен этим обстоятельством. Его жена не шагала в ногу с ним или, вернее, безнадежно отставала от его стремительного полета, а не летела перед ним, как крылатая богиня победы. Бернис подумала, что если бы она имела дело с таким человеком, то он бы никогда не узнал бы ее до конца, и ему оставалось бы лишь дивиться и теряться в догадках. Гримаса беспокойства и разочарования никогда не исказили бы ее лицо. Она бы строила планы и мечтала; она бы таилась и ускользала от него. Он бы ходил за ней как зачарованный.

Впрочем, сама она в двадцать два года была незамужней женщиной; ее положение было ненадежным, и сама почва, по которой она ходила, была предательски зыбкой. Брэксмор знал об этом, и Билс Чэдси, и Каупервуд. Как минимум трое или четверо ее знакомых должны были находиться в «Уолдорфе» в тот роковой вечер. Как скоро все остальные узнают об этом? Она старалась избегать общества матери, Каупервуда и мыслей о своем положении в целом, охотно принимая предложения погостить у знакомых и пытаясь выяснить свои возможности на рынке живописи. Она задумала и написала несколько картин, которые затем отнесла к маршанам. Ее работы были утонченными, прихотливыми и умозрительными: снежный пейзаж с алыми краями; задумчивый тяжеловесный сатир, словно отлитый из чугуна, взирающий на мглистую долину; Мефистофель, с ухмылкой подглядывающий за коленопреклоненной Маргаритой; голландский интерьер, навеянный встречей с миссис Бэтджер, и разнообразные танцующие фигуры. Флегматичные маршаны с кислыми физиономиями признавали некоторую одаренность, но оправдывались вялыми продажами. Новичков много, а живопись вечна. Разумеется, если она будет продолжать в том же духе, они могут посмотреть другие ее вещи. После этого мысли Бернис обратились к танцу.

Танец как искусство импровизации тогда только появился в Америке, когда некая Алтея Бейкер произвела небольшой фурор в обществе своими танцевальными пантомимами. Бернис задумала свою серию танцев с целью превзойти эту женщину или хотя бы разделить ее успех. Один из них назывался «Ужас»: нимфа танцует в весеннем лесу, но затем фавн преследует ее. Другой танец под названием «Павлин» был фантазией, изображавшей горделивую самовлюбленность, а «Весталка» была танцевальным этюдом на тему древнеримского храмового культа. Проведя довольно много времени в Поконо, где Бернис разрабатывала костюмы и позы, она в конце концов намекнула на свой план миссис Бэтджер и заявила, что с удовольствием попробует реализовать свои артистические способности, которые могут стать средством зарабатыванием на жизнь.